В офис зашла Элайн. Она была, как всегда, неотразима. Роскошная женщина, одним словом. Она не сразу поняла, что я здесь, посмотрела на часы и покачала головой.

– Помереть мне на месте, – прошептала она.

Я вымолвила одними губами: «Мама». Элайн поморщилась и свела глаза к переносице, демонстрируя наше вчерашнее состояние.

Я сдержала смешок и указала на кофеварку. Элайн притворилась, что от благодарности готова упасть на колени. Тут я сообразила, что пора сказать что-нибудь в трубку.

– Нет, мам.

– Так вот почему ты выглядела такой несчастной сегодня у Люсии Салливан. – Удивительные умозаключения делает моя мама. А с каким триумфом она все это произносит! – Самое страшное для женщины, доченька, это одиночество.

– Да нет, мам. Все гораздо проще. Я расстроилась, потому что пришла в уговоренное время, а меня никто не ждал.

Я поняла свою ошибку и замерла в ожидании реакции матери.

– Уговоренное время? О чем это ты договаривалась с Люсией Салливан?

Я решила придерживаться заранее придуманной легенды.

– Я же занимаюсь ландшафтным дизайном, мам.

– Что ж, ничего удивительного, что она зря потратила твое время. Разве можно от Салливанов ожидать чего-то другого? У тебя так плохо идут дела, что ты соглашаешься работать с подобными людьми?

Я опустила карандаш, начиная проявлять признаки нетерпения.

– Мам, не думаю, что стоит отвергать какие бы то ни было предложения.

– Эксцентричные люди опасны, Филиппа. Я запрещаю тебе работать на Люсию Салливан. Ты не представляешь себе, чем это может обернуться.

– Отчего же, я засажу цветами ее палисадник и поставлю табличку с названием дома на газоне. Она мне заплатит, и мы будем жить дальше долго и счастливо.

– Ох, сомневаюсь! Она злой, очень злой человек, Филиппа, и если ты себе не враг, то держись от нее как можно дальше.

– Злой человек? – Мне это слово показалось чересчур сильным.

Мама тяжело вздохнула:

– Ты ничего не знаешь о Люсии, потому что ты у меня хорошая девочка, но Люсия… – она долго подбирала правильное слово, – Люсия делает кое-что.

– Кое-что? – Я была заинтригована.

– Нуда, кое-что! Кое-что нежелательное. – Мама ждала, но я по-прежнему ничего не понимала. – Люсия помогает девочкам, у которых возникают определенные трудности.

– Так она аборты делает?

– Она не доктор. Она делает приворотные зелья и занимается ворожбой.

Я рассмеялась:

– Так ты хочешь сказать, что Люсия – розмаунтская ведьма? Это история с бородой.

– Все знают об этом! Они поругались с Ивлин в муниципалитете, когда мэр встал на сторону Ивлин в разбирательстве. – Мама понизила голос: – Она тогда сглазила Ивлин, и одна из ее кошек померла.

Я отнеслась к новости скептически.

– У миссис Доннели кошки старые.

– Не все.

– Кошка могла заболеть.

– Ты ее оправдываешь, Филиппа. Кошка была совершенно здорова до заседания муниципалитета.

– Откуда ты знаешь?

– Почему ты на ее стороне? – Я сменила тему разговора:

– А в чем была суть разбирательства?

– Люсия хотела расширить оранжерею. По проекту здание должно было подойти к границе владения, плюс она хотела надстроить второй этаж. А это закрыло бы Ивлин солнечный свет. А все ради чего? Она небось марихуану там разводит.

Годы общения с моим отцом убедили маму, что марихуана есть величайшее зло на земле. Судья Коксуэлл всегда считал марихуану адской травой. Ирония в том, что ни тот ни другой даже не знают, как она пахнет. Как-то Зак пришел из колледжа обкуренный до такой степени, что от него тянуло за версту, так они велели ему не жечь ладан в комнате.

А посему я решила не обращать на это внимания.

– Надеюсь, она не травку тебя просила засеять! – И почему весь город с ума сходит, придумывает небылицы о проектах Люсии? Уж не потому ли, что ей на все это плевать?

– Ты первая, от кого я это слышу, мам.

– Правда?

– Честное слово.

Мама даже на вдох не взяла паузу и сразу перешла к линии обвинения:

– Знаешь, милая, могла и заехать в родительский дом, раз уж тебя занесло в Розмаунт попутным ветром. Ведь коль встреча все равно не состоялась, значит, у тебя было свободное время и ты могла позавтракать с нами. Мы ведь тебя так давно не видели…

– Мам, у меня куча дел на работе. – Я жестом показала Элайн, что ей нужно делать. Та пожала плечами, но взяла трубку параллельного телефона. У нас мини-станция на три линии, в такие моменты, как сейчас, это очень полезно. Мы не раз пользовались этим трюком.

Элайн набрала номер, и зазвонил третий телефон. Элайн соединила нас на параллельную линию и положила трубку на стол, подмигнув при этом.

– Филиппа! – заголосила она. – Ответь на звонок. Черт, да что ж такое, что никого нет в офисе? А я тут во дворе за шланг зацепилась. Филиппа!

Мама слышала все, как мы и планировали. Я едва сдерживалась, чтобы не засмеяться. Зато мама не на шутку разозлилась.

Кто бы сомневался.

– Филиппа, это твоя партнерша по бизнесу? Бог мой, никогда не понимала, как ты могла спутаться с такой вульгарной особой. Она точно не из приличной семьи, и помяни мои слова, Филиппа Коксуэлл, дурное семя дает о себе знать в самой отвратительной форме…

– Мам, мне нужно ответить на звонок по другой линии.

– Сначала я должна сказать тебе что-то важное, Филиппа, а ничего важнее твоей семьи и твоего будущего нет. Можешь так и передать мои слова этой шлюшке.

– Филиппа! – надрывалась Элайн. Телефон все звонил и звонил. Я уже чувствовала, чем все закончится.

– Мам, мне нужно ответить на звонок.

Но мама продолжала как ни в чем не бывало:

– Филиппа, я организовала для тебя свидание с Джеффри Макалистером.

– Что? – Я позабыла о трезвонящем телефоне и выпрямилась. – Ты устроила мне свидание?

– Ну, я просто не могла дождаться, когда же ты сама наладишь личную жизнь. Нет, честно, Филиппа, со стороны может сложиться впечатление, что мужчины тебя вовсе не интересуют.

А, так вот в чем дело. Ладно, я готова была стать лесбиянкой, лишь бы она отстала от меня. Но где уж там!

– К счастью, я знаю, что это не так. Когда-то ты не сводила глаз с этого мальчишки Салливана. Как там его звали? Он был бедовым парнем, впрочем, как и все Салливаны. Я предупреждала тебя, Филиппа, но ты меня не послушалась. И что случилось дальше? Его едва не упекли за решетку. Он бы сел в тюрьму, Филиппа.