— Я и пытался тебе втолковать, что никакой радости в этом быть не может.

— Я уже успела убедиться в этом, — Кэрри почти срывалась на крик. — И вот что я намерена предпринять. Я приношу вам свои глубочайшие извинения, мистер Грин, за то, что сыграла с вами эту жестокую шутку с целью обманом выйти за вас замуж. Но поскольку все, что вас в жизни интересует, — это деньги, я полагаю, мои расходы на ремонт вашего дома с лихвой возместят моральный ущерб, который я вам причинила. А теперь, с вашего позволения, я отправляюсь собирать вещи.

Когда она рванулась по направлению к дому, Джош успел удержать ее за руку:

— Куда ты пойдешь, ночь на дворе.

— Найду куда. Если вы соблаговолите выделить мне одну из ваших облезлых лошадей, я распрекрасно доберусь до города. Вне всякого сомнения, я найду там ночлег, учитывая то, сколько моих денег перекочевало сегодня в карманы жителей этого города. Да любой примет меня с распростертыми объятиями. Представляю, с каким довольным видом вы объявите детям, что я сбежала. Они получат еще одно наглядное подтверждение тому, как женщины коварны и вероломны.

— Кэрри, — прошептал Джош, протягивая к ней руку.

— О, так вы даже помните мое имя? Я польщена. Не думала, что удостоена такой чести. Мне казалось, вы считаете, что ничего, кроме «мисс Монтгомери», я не заслуживаю. Да и разве для вас что-нибудь другое имеет значение, кроме того, что я Монтгомери, и, конечно, кроме моей неподходящей наружности.

Когда Кэрри шагнула на крыльцо и открыла входную дверь, она столкнулась с двумя бледными детишками, личики которых были искажены страданием. Было очевидно, что они слышали каждое слово из разговора Кэрри и Джоша.

— Ты ведь не бросишь нас, не бросишь? — запричитала Даллас, глотая слезы.

Бросив взгляд на Джоша, Кэрри увидела, что он ухмыляется и весь его вид говорит: «Я знал, что так будет». Ох, как же ей в этот момент хотелось ударить по этой ухмыляющейся физиономии. И тут вдруг она, повинуясь какому-то неосознанному порыву, приняла решение: рассказать детям всю правду. Она часто задумывалась над тем, что многие взрослые запугивают своих детей баснями про то, что, дескать, есть такие вещи, про которые маленьким ничего знать не положено, в результате дети вырастают дергаными и неприспособленными к жизни. Людей страшит неведение, а не знание.

— Я хочу, чтобы вы оба сели и послушали, что я вам расскажу, — сказала Кэрри.

Как она и предвидела, Джош попытался вмешаться, но она сразу накинулась на него:

— Нравится тебе это или нет, но я являюсь членом этой семьи на законных основаниях.

Дети, грустные и притихшие, устроились на стульях, и Кэрри поведала им обо всем, о чем они должны были знать: о причинах, которые привели ее в этот дом.

— Так ты посмотрела на фотографию и поняла, что любишь нас? — спросила Даллас.

— Да, — ответила Кэрри, — так все и было. Но теперь мне придется вас покинуть, потому что ваш папа боится, что, если я задержусь дольше, мой отъезд причинит вам больше горя. А он очень этого не хочет.

— Так ты собираешься уехать? — спросил Тем как-то очень по-взрослому, но его голосок предательски дрогнул.

— Учитывая то, какие отношения сложились между мной и вашим отцом, я вынуждена это сделать. Судя по всему, он так и не простил меня за то, что я поступила с ним очень непорядочно.

По щекам Даллас заструились слезы:

— Папочка, не сердись на нее, пожалуйста.

Посадив девочку на колени, Кэрри крепко обняла ее.

— Не упрекай ни в чем своего папу. Он в какой то степени прав. Скорее всего, через некоторое время мне наскучило бы жить в маленьком городке. Видишь ли, я привыкла к другому. В моем родном доме часто устраивались шумные вечеринки, на которых были музыка, танцы, смех. — Сейчас Кэрри лгала, но ведь она преследовала благие цели. Она не могла, не смела вот так все бросить и уехать, оставив детей с мыслью, что их отец виноват в том, что произошло. Пусть они лучше думают, что вся ответственность лежит на ней.

Джош посмотрел на дочку, которая повисла на шее у Кэрри. «Совсем еще малышка, — подумал он, — а иногда такое сотворит, до чего не всякий взрослый додумается».

— Останься с нами на неделю, и мы не будем плакать, когда ты уедешь, — заявил Тем, первый раз за все время не посмотрев на отца в поисках одобрения.

Все, как один, повернули головы в сторону мальчика.

— Я не считаю… — начал Джош.

— Пусть она останется! — завопил Тем, и стало ясно, что он находится почти на грани истерики.

Еще секунда, и он разразится рыданиями.

Наконец опять заговорила Кэрри.

— Темми, — ласково сказала она, — мне очень, очень приятно, что мы с тобой стали друзьями, но ты напрасно тешишь себя надеждой, что, может быть, уговоришь меня остаться. Уверяю тебя, это невозможно. Единственная причина, которая могла бы заставить меня изменить свое решение, — это если бы я полюбила вашего отца. Но я даю честное слово, что этого никак не может произойти. Я ошиблась, вообразив себе, что ваш папа в жизни такой, каким я его себе представляла по фотографии. На самом деле все оказалось по-другому.

Ваш отец — это зануда, упрямец и болван, у которого отсутствует даже чувство юмора. Так вот, подобного типа я не смогу полюбить ни при каких обстоятельствах.

Точно громом пораженный, Джош уставился на Кэрри, которая дала ему столь меткую и исчерпывающую характеристику. А дети, в свою очередь, критически разглядывали отца, как бы осмысляя оценку Кэрри.

— Раньше папа часто смеялся, — серьезно сказал Тем. — Но с тех пор как мама…

— Ну все, хватит, — резко оборвал Джош сына.

— Останься, — умоляла Даллас. — Пожалуйста, останься. С тобой так хорошо.

Кэрри еще сильнее прижала к себе девочку, чувствуя, что у нее самой глаза наполняются слезами. Возможно, дети-то не обманут ее ожиданий и останутся теми самыми детьми, которые стали ей так дороги после одного-единственного взгляда, брошенного на их фотографию. Но с другой стороны, если они за два неполных дня так привязались друг к другу, как же мучительно будет расставание через неделю.

— Думаю, мне все-таки лучше уехать сегодня, мягко сказала она.

— Давайте голосовать, — предложил Тем, однако опять просительно посмотрел на отца.

Помедлив немного в раздумье, Джош утвердительно кивнул.

Кэрри была уверена, что голосование еще больше запутает сложившуюся ситуацию: двое за ее отъезд и двое за то, чтобы она осталась. Но когда Тем спросил, кто за то, чтобы Кэрри еще пожила с ними, дети сразу подняли руки, а потом, медленно, то же самое сделал и Джош.

Кэрри уже ничего не могла понять.

— Пусть мои дети будут счастливы, — сказал Джош примиряющим тоном. — Даже если это счастье продлится всего несколько дней.