* * *

Полицейский участок был ближе к моему дому, чем купальни, поэтому я направился туда. Меня интересовали, во-первых, протоколы допросов старого Шу, а во-вторых, обстоятельства двойного убийства. Я не получил ни того, ни другого. Участок был похож на растревоженный улей. Должно быть, здесь только что побывала какая-то важная шишка (наверное, сам господин комиссар по уголовным делам) и поставила всех на уши. Из кабинета Элисенварги доносились раздраженные возгласы: судя по всему, инспектор распекал подчиненных.

— Сейчас не лучшее время, Эд, — покачал головой один из знакомых констеблей, когда я попросил доложить о себе.

— Ну всё же попробуй…

— Ладно… — он скрылся за дверью.

— Что?! Монтескрипт?! Гоните его в шею! — донесся до моих ушей страдальческий вопль. — Только этого умника мне здесь не хватало!

— Господин инспектор просил передать, что в настоящее время не может вас принять, так как очень занят, — индифферентно сообщил мой знакомец, выйдя из кабинета.

Я усмехнулся.

— У тебя настоящий талант, Лоузи! Не думал как-нибудь попробовать силы на дипломатическом поприще?

Он даже не улыбнулся в ответ.

— Ты не представляешь, что у нас сейчас творится. Нас обещали разогнать, если в ближайшее время эти жуткие убийства не прекратятся…

— Ну, полагаю, подобные угрозы вы слышите периодически, а до сих пор никого не уволили…

— На этот раз всё серьёзно! — Он озабоченно покачал головой. — Начальство гадит кирпичами, наверное, им тоже вставили хорошего фитиля.

Что ж — похоже, нашим с Элисенварги идиллическим отношениям пришел конец. Ладно, переживу как-нибудь… Следующим пунктом повестки дня были общественные купальни, но мне и там не повезло. Полиция вывезла тела погибших, а сами помещения опечатала. Удостоверение частного детектива позволило мне убедить администрацию, что я имею право проникнуть внутрь. Вообще-то, сей документ был ни чем иным, как копией свидетельства личности, с вписанной туда профессией — я лишь оформил его в «корочки» на манер следовательских и заверил печатью нотариуса. Никаких особых прав он мне не предоставлял, но… Простые фроги редко ориентируются в юридических тонкостях.

Осмотр места происшествия может дать очень много — но не в том случае, когда стадо констеблей вытоптало всё вокруг. Единственный полезный вывод я сделал, глядя на покореженную ванну: неточно нацеленный удар убийцы погнул ей бортик. Парень был чертовски силен… Как и старый Шу, к слову. Такого лучше не подпускать близко… И по возможности, стрелять первым. Для очистки совести я посетил больницу, где лежал в реанимации несчастный портье — бедолагу вывели из комы, но он по-прежнему пребывал в крайне тяжелом состоянии, и врачи никого к нему не пускали. Ещё один выстрел вхолостую…

Я брел по улице. Тучи сгустились, и небо над столицей казалось сделанным из серого войлока. Начинался очередной снегопад. Мои идеи иссякли: я не представлял, где ещё можно найти зацепку. Старого Шу мы поймали почти случайно: вытащив из воспоминаний Эрхенио их разговор. Если бы не эта маленькая деталь, маньяк до сих пор бродил бы по улицам, внушая ужас родственникам спящих. Хм… На месте нашей полиции я бы ввел ночное, а лучше — круглосуточное патрулирование вблизи гостиниц и ночлежек. Возможно, им удастся схватить злоумышленника. Но ведь остается великое множество мест, где фроги впадают в зимнюю спячку: собственные квартиры и съемные жилища, особняки богатеев… Часто в криобиоз ложатся целыми семьями, экономя на отоплении и пище, к дверям каждой квартиры не приставишь по констеблю. Амфитрита — большой город! Выходит, всё, что мне остаётся — так это ждать новых убийств в надежде, что преступник оставит какие-нибудь улики? Мрачноватая перспектива… А как бы я сам действовал на месте душегуба? Наверное, искал бы дома, где вечером не горит свет: большая вероятность, что тамошние обитатели в заморозке… Нет, стоп, это логика нормального. Я же имею дело с психом — чего стоит та ярость, с какой он обрушился на свои жертвы в общественных купальнях.

А ведь связь между Шу и этим, новым убийцей наверняка есть! Не зря же он нанес удар именно там! Конечно, почерк преступника другой, он тратит куда больше сил, орудуя ломом или кувалдой, у него нет такого удобного ледового бура… А что, если?

Я даже остановился. Надежда невелика, но шанс всё-таки имеется — особенно если учесть наглость убийцы. К тому же, если он и впрямь родственник старого маньяка, ему наверняка захочется иметь что-то на память о нём!

Едва ли не бегом я направился в сторону полицейского участка. Но путь мой лежал не туда, а на пару кварталов дальше, в бар «Беззаконие». Почему излюбленное место попоек наших доблестных правоохранителей называлось именно так, не имею понятия — должно быть, хозяин заведения обладал изрядным чувством юмора. Как бы там ни было, если вам надо было пообщаться с полицейскими в неформально обстановке, лучшего места не найти. Среди констеблей выражение «предаться беззаконию», то есть пойти напиться после тяжелого трудового дня, стало крылатой фразой.

До вечера было ещё далеко, но народу в баре хватало: и констеблей, сменившихся с дежурства, и просто случайных посетителей. Я протолкался к стойке, заказал себе пива (хотелось кофе, но у нас, частных детективов, есть правило: если собираешься говорить с кем-то на его языке, то и пить должен то же самое) и осмотрелся в поисках знакомых физиономий. Мне повезло: констебль Тритти, тот самый, что дежурил у ворот купален в достопамятный вечер, расслаблялся после смены в компании парочки коллег.

— Ба, кого я вижу! — поприветствовал он меня. — Как тебе всё это нравится, Эд?!

— Ты имеешь в виду новые убийства?

— А что же ещё, во имя князей преисподней?!

— Да, парни, вам, наверное, сейчас несладко — день и ночь в патрулях… — кинул я пробный шар.

— Не то слово! — охотно повелся он. — Весь отдел бросили на усиление, о выходных велели забыть, и так по всему городу, представляешь…

Дав им пару минут поплакаться о собственной тяжкой доле, я перешел к делу.

— Кстати, о маньяках и всяком таком… Тритти, скажи, а что обычно происходит с вещественными уликами, после того, как дело закрыто? Они же не могут храниться вечно?

Он почесал затылок.

— Ну, как… По-разному… Если у этих вещей имеются законные хозяева, возвращаем им, а по большей части — утилизируем… Как правило, они не представляют ценности: так, всякий хлам…

— А что насчет оружия?

— Да то же самое! — фыркнул приятель Тритти. — На всякий случай приводим в негодность и выкидываем! Пистолеты плющим кувалдой, мачете и ножи — ломаем… Так проще всего. В противном случае придется оформлять кучу бумаг…

— Да, писанины никто не любит… Но ведь бывает такое, что вещица чудо как хороша? — я заговорщицки подмигнул им. — Какой-нибудь старинный ножик, или классный ствол с гравировкой и перламутровой ручкой, или ещё что-нибудь в этом роде…