– Представь себе, что я – это тонны мегабайтов информации, обретшие разум и осознавшие себя личностью прямо тут, в СЕТИ. Я – ошибка, помнишь? SistemError. Можешь представить меня любой. Сегодня – брюнетка, невысокого роста, с тонкими пальцами и темными кошачьими глазами. Меня зовут Изабелла…

– Фу. Изабелла.

– Тогда Ирина?

– У тебя правда «Лексус»? Откуда? Твой муж – олигарх?

– Ага. Ходорковский. Кстати о дресс-коде. А ко мне сегодня пристали в автобусе. Я ехала в час пик, мне нужно было успеть, я же в гости приглашена. В общем, стою в вечернем платье, тоже, кстати, в дубленке, с букетом. Выгляжу глупо, а вокруг люди, люди – и все злые. На билетик попросишь передать, а тебе в морду плюнут или даже по ней съездят… ☹ А я в маленьком черном платье.

– Звучит эротично.

– Очень. Оно из полиэстера, колется ужасно, хочется почесаться, но мешают торт, дубленка и люди. Сразу понимаешь – на машине лучше. А без машины – плохо.

– А я сегодня на машине – и никакого удовольствия. Слушай, ошибка…

– Девочки, вы что там застряли? Идемте есть сливовый пирог! – позвала мама.

– Да, сейчас, – крикнула Янка, снова преступно бросив горящую сигарету в мусорку. – Ну, это явно серьезно. Ты совсем потерялась для общества.

– А? – Я вынырнула из «аськи».

– Не о чем стало с тобой говорить! – возмутилась сестра.

– О’кей, – не растерялась я. – Расскажи, как Шурик поживает. Как вы с ним вообще поживаете?

– Ой, знаешь, мне тут такой сон приснился, – начала Яна, – прямо не знаю, как и трактовать.

– Спроси у мамы. Она в снах дюже разбирается.

– О нет. Такой сон я ей не расскажу, – с таинственным видом хмыкнула сестра.

– Какой такой? – озадачилась я. От Яны постоянно поступали какие-то сны. Она вообще была сновидцем. Но обычно она с удовольствием делилась своими мечтами и грезами со всеми, включая маму.

– Ты же знаешь, какие у нас с Шуркой непростые отношения, – начала она.

– Если честно, – я взмахнула рукой, пытаясь очистить хоть немного воздушного пространства от дыма, – не знаю. Ты же ни черта не рассказываешь. Я у тебя и в гостях была сто лет назад. Хороша сестра. Значит, у вас непростые отношения? Продолжай.

– Как с тобой трудно, Машка, – нахмурилась она.

– Вот и муж мой мне постоянно говорит – как с тобой трудно, Машка. А что со мной трудно – не пойму. Все со мной легко. Я просто уже не знаю, как мне всем вам угодить.

– Маш, ты чего? – Яна стояла и таращилась на меня.

Я отвернулась и уперлась взглядом в окно. Пейзаж за окном, как и все эти годы, красотой не баловал. Серое небо, уродливая трансформаторная будка, только раньше было видно хотя бы немного лесополосы, теперь же построили дом до небес – видно только его.

– Ладно, прости, – буркнула я.

Сестра вздохнула, достала еще одну (третью?) сигарету и примирительным тоном продолжила:

– Проехали. В общем, сплю я. Устала я в тот день страшно. Хотя никак это не отразилось, мы с Шуркой даже успели сексом позаниматься, так все славно было…

– Ян, ты что? – вытаращилась я. – Без этих подробностей я бы точно пережила.

– Да что такого? Женатые люди. В общем, все было хорошо, а потом я уснула, и снится мне сон, будто мой муж, Шурик, с моим же исполнительным директором сексом занимаются.

– Что?! – Как вы понимаете, мои глаза еще больше округлились.

– Именно. Ты моего исполняшку видела? Мужик ростом с чемодан и такой же в ширину. Зрелище омерзительное, а мне еще все снится так, знаешь, в подробностях. И такой, знаешь, ясный сон…

– Это не сон, а кошмар какой-то!

– Точняк. В общем, просыпаюсь я в холодном поту, на часах шесть утра. За полчаса до будильника. Открываю глаза, еще темно, а рядом он лежит.

– Кто? Исполняшка?

– Тьфу на тебя, Манька. Муж лежит, Шурик. И сопит. А я смотрю на него сквозь дымку эту утреннюю, серую, и так мне стало вдруг противно. Ведь вот минуту назад он самый, собственной персоной да с моим исполнительным директором. Добро бы с кем, с директором! И тут я поднимаюсь (заметь, это все уже наяву) и говорю громко, прямо вслух: «Ну ты, Шурик, и пидорас!»

– Да ты что! – Я прикрыла рот рукой, но хохот пробрался под ладонь и прорвался оттуда. Я представила себе лицо Шурика, Янкиного мужа. Он никогда мне не нравился.

– Ладно, Машка, пошли трескать пирог. А скажи, вы с ним уже виделись в реале?

– С кем?

– С «О-о!».

– Как сказать. Может быть.

– В смысле? – Янка смотрела на меня и явно думала, что я сумасшедшая. Я сощурилась и снова покосилась на аппарат.

– Слушай, ошибка… А почему ты ехала на автобусе? Как же «Лексус»?

– Люблю иногда проехаться на большой и сильной машине с мощным мотором!

– Ты идешь?

– Да иду я!

Я сунула телефон в карман. Слышала, как он там о-окал, но мама и так уже взирала на нас с сестрой возмущенно. Сливовый пирог ее фирменный. И день рождения бывает раз в году. Неблагодарные, измученные современной радиацией дочери. О, безумный мир!

Янка склонилась и прошептала мне на ухо:

– Вот и молодец, я рада.

– Чему? – недоумевая, посмотрела я на нее.

– Да, я рада. Я всегда говорила, что твой муж – это не то. Он тебе не подходит. И вполне объяснимо, что ты общаешься с кем-то еще.

– Ничего серьезного. Мы только разговариваем.

– Ну и что? Сейчас разговариваете, а там, глядишь, и что-то серьезнее начнется. Ты хоть его фото видела?

– Слушай, это не то, что ты думаешь. Он женат.

– Если бы у него все было хорошо с женой, он бы не тусовался в Нете.

– Да? Ты права, у него есть проблемы с женой. Пошли жрать пирог! – я разозлилась. Проблемы. Со мной проблемы?

– Сколько ему лет?

– Тридцать пять.

– Ну, нормально. Значит, точно женат?

– Да, точнее не бывает. – Я откровенно наслаждалась.

– Кем работает?

– Ну… на какую-то крупную фирму.

– Может оказаться аферистом. Я читала тут, на «Ньюс. ру», один такой втирался в доверие, а потом занимал крупную сумму и смывался.

– У меня все равно нет крупной суммы, – пожала я плечами.

– Он одну заставил даже квартиру продать.

– Квартиры у меня тоже нет.

– Разве в этом дело? – обиделась Янка.

– Вы о чем, девочки? – вмешалась мама, раскладывая нам пирог, выпеченный на каком-то безумном деревенском масле и со сливовым вареньем. Пирог был вкусный, кстати. Мама в нашем с Янкой детстве всегда пекла нам пироги. Тогда деревья были большими, мы маленькими, а радиации в воздухе почти не было. Папа был жив, мама была полна забот и улыбалась. Сейчас она, кажется, занята только тем, чтобы после глобального потепления выжить и пережить апокалиптическое человечество. Остаться одной на серых постиндустриальных руинах. Брр!