У нас есть три дня. Вот давайте и посвятим их этим трем составляющим. Завтра будет день прошлого. Каждый из нас сможет рассказать, как он стал тем человеком, которого мы видим в этом зале. Да, Пол, именно: как он дошел до жизни такой. Пусть все расскажут о том, почему они решили стать менеджерами, что их привлекло в этой профессии, с чего они начинали, какие ошибки они делали (между прочим Джоан, мне очень понравилось твое предложение — все мы совершали ошибки, а тот, кто это отрицает, совершает их регулярно и по сей день). Пусть расскажут о том, чему они научились на своих ошибках, как они смогли применить этот опыт, что другие люди им о них говорили. И к концу завтрашнего дня каждый из нас расскажет о своем прошлом — только то, что он считает нужным, и только так, как ему нравится.

Майкл говорил спокойно, но не монотонно, переводя взгляд с одного лица на другое, порой улыбаясь, порой становясь очень серьезным. Он словно знал, что его не прервут, не попытаются остановить. Одобрительно кивал Брендон, что-то просчитывал в уме Кевин, с непроницаемым лицом сидел Алекс. Крис почему-то смотрел не на Майкла, а попеременно то на Роберта, то на Брендона. Прищурившись и изредка покачивая ногой, слушала Стелла. И из дальнего угла внимательно наблюдал за этим монологом Кларк. А Майкл говорил, и что бы ни думал про себя каждый из присутствующих, никто не пытался прервать его неторопливую речь.

В четверг мы будем беседовать о настоящем. О том, что представляет собой наша работа (разумеется, без каких-либо деталей). О том, что представляем собой мы как менеджеры. О трудностях, с которыми мы сталкиваемся, и о том, как мы с ними справляемся или не справляемся. О том, что мы любим и что не любим. О тревогах и радостях, о победах и просчетах. О том, за что нас любят или не любят те, кто нам подчиняются. А также те, кому подчиняемся мы. Обо всем том, что, так или иначе, составляет большую часть нашей нынешней жизни.

А в пятницу мы займемся будущим. Чего мы хотим достичь — если, конечно, хотим. Почему. Когда. Каким образом. Где. Что мы собираемся для этого делать завтра. И что мы делали для этого вчера. Что нам может помешать. И что нам может помочь. О том куда, зачем и как мы идем.

Три дня коротких, от получаса до сорока минут, выступлений. В каком-то роде даже исповедей. Или искусной саморекламы — это уж как посмотреть. Очередность, как предлагал Брендон, определяется в начале каждого дня жребием. Можно просто слушать выступающих. Можно записывать. Можно задавать вопросы. Но только в конце выступления — каждый должен иметь возможность сказать все, что он хотел. Смесь жестких рамок и свободы слова. А потом — голосование. По схеме, которую мы обсуждали час назад. Всего два правила. Первое: каждый обязан проголосовать. Второе: голосовать за себя нельзя. Голосование, разумеется, открытое. И наконец победитель. Один, потому что иначе получиться не может. Все. И Майкл умолк.

— Что же ты раньше молчал-то? — проникновенно поинтересовался Крис после короткой паузы. — Я же спрашивал. Могли час-другой сэкономить.

Майкл улыбнулся.

— Всему свое время.

Крис укоризненно покачал головой.

— Этому предложению время было два часа назад. Ну что, — он снова требовательно оглядел всех, — будут возражения?

— Какие там возражения, — сказал Брендон. — В самую точку попал.

— Молодец, — промурлыкала Джоан. — Просто молодец.

— А что теперь? — поинтересовался Росс после того, как все выразили свою поддержку.

— Понятно что, — немедленно прозвучал голос Криса. — Сейчас уже пятый час. А завтра с утра нам уже речи произносить надо. Самое время разойтись и подумать.

Все начали подниматься.

— Пол, а ты? — спросил Крис.

Пол пририсовал огромный язык к очередной роже, удовлетворенно посмотрел на нее и поднял голову.

— А что я?

— То же, что и все: разойтись, подумать…

— Ну, вы расходитесь. А я подумаю.

И он вернулся к рисованию.

— Это талант, — услышала Стелла. — Настоящий талант.

Она оторвала взгляд от блокнота.

— А, Кевин, ты. Какой талант?

— Уметь так потрясающе выглядеть после целого дня работы.

Стелла недовольно качнула головой.

— Льстец.

— Вовсе нет, — отозвался Кевин, присаживаясь напротив. — Просто говорю, что думаю. Я не помешал?

Стелла махнула рукой.

— Ничуть. Мое прошлое все равно ничем особым не блещет.

— Так уж и не блещет, — Кевин положил ногу на ногу. — Не верю. Не такая ты женщина.

— Звучит двусмысленно. Ты уверен, что это комплимент?

— О… Да я совсем не то имел в виду. Я ведь что хотел сказать…

— Ладно, не переживай. Шутка. Но сказать мне действительно особо нечего. Сам завтра убедишься. По сравнению с тем, что есть порассказать Робу, мое выступление будет очень пресным.

— Да, с Робом в этом тягаться сложно, — согласился Кевин, рассматривая чучело медведя в соседнем углу. — Впрочем, с Майклом тоже.

— А что с Майклом? — заинтересовалась Стелла.

— Как что? — удивился Кевин. — Этот процесс. О, черт… Как же ты можешь знать?

— Какой процесс? И что значит последняя фраза?

— Да, ладно, — Кевин смущенно посмотрел на нее, — трепло я. Сочтет нужным, расскажет еще раз. Забудь.

Он вдруг резко поднялся и начал одергивать рубашку.

— Извини, ты тут делом занималась. Я пойду.

— Подожди, — Стелла подалась вперед. — Что это за манеры: пришел, сделал комплимент, заинтриговал, а теперь, значит, вспомнил, что я занята?

— Но ты ведь действительно занята.

— Пять минут назад тебя это почему-то не смущало. Начал, так говори.

— Да не о чем там говорить, — Кевин скривился, как от зубной боли. — Так, мужской треп.

— Я думала, все мужчины считают, что треп бывает только женский.

— Не без того. Слушай, а почему ты здесь, а не на воздухе?

— Потому что валяться на траве мне сейчас не хочется, а все остальные места заняты, — Стеллин палец указал на буколическую сцену за окном.

Кандидаты в лидеры, словно классические поэты, корпели на лоне природы над своими выступлениями. На первом плане выделялся Алан в своей белоснежной расстегнутой рубашке. Казалось, он сейчас отложит в сторону карандаш и, вспрыгнув на деревянный стол, огласит зеленеющую округу свежеиспеченной одой.

— Независимость — черта истинного лидера, — заметил Кевин, поворачиваясь от окна к Стелле.

— Да, — согласилась она. — Так же как и умение не отвлекаться от главного. Ты уже тему закончил менять или еще немного поговоришь о том о сем?

— Поговорю, — Кевин улыбнулся. — Ты всегда такая упрямая?