— Да ты… Ты подглядывал?

Прочертив рукой в воздухе дугу, Майя качнулась ко мне. Вряд ли она отдавала отчет тому, что делает.

— Тебя не учили, что подсматривать некрасиво? — карие глаза блеснули яростью.

— Наверное, учили. Так же, как и тебя. Жаль, мы оба забыли эту лекцию, — чтобы было понятнее, я кивнул в сторону бассейна. Сомневаюсь, что она забыла нашу первую встречу. Я лично помнил все отчетливо.

Пойманная второй раз, Майя снова облизала губы. Неправильный жест. Искренний — уверен в этом, девчонка и не думала искушать меня своим влажным ртом, но такой же безопасный, как фейерверк на бензоколонке.

— Если ты не перестанешь облизывать свои губы, я тебя трахну, — вырвалось у меня быстрее, чем успел подумать.

— Я… — Глаза напротив широко распахнулись. — Нет, я не специально.

Словно это еще может ее спасти, Майя закусила нижнюю губу. В темноте мелькнули белые зубы, и крылья носа дрогнули. Слишком испуганно. Словно боялась, что на этот раз ее уж точно разоблачат.

До этого я еще мог держать руки при себе, но этот ее испуг… Он был как перегоревший предохранитель моего самоконтроля. В один миг искушение протянуть руку и вжать эту испуганную злючку в себя из навязчивой идеи переросло в потребность.

— Боишься меня?

Один шаг вперед.

— Нет.

Жадный глоток воздуха.

— Мы одни здесь. Юля не прибежит. — Еще шаг. — Все еще не страшно?

В полумраке наивно запрятанная за двумя слоями кружев поднялась и опустилась грудь.

— Не страшно.

— А зря, — я сделал последний шаг и тут же, подхватив девчонку под ягодицы, усадил на стол.

Майя

Зря я снова оказалась в этом доме. Зря не сбежала с Сашей при первой же возможности. Как только Макс оказался рядом в гостиной, мой мозг, измученный слишком долгим днем, помахал ручкой, словно разрядившаяся батарея мобильного.

Момент отключиться был подобран идеально: полуголый, сверкающий в лунном свете литыми мускулами Макс Громов и слабо соображающая я. Самым правильным было открыть окно и, пока расстояние между нами не стало слишком опасным, сигануть на улицу.

Готова спорить, босиком и в пеньюаре от него еще никто не сбегал. Вероятно, я вообще была бы первой, кто смылся. Ключевое "была бы". Вместо того, чтобы позволить спастись, мои ноги превратились в неповоротливые культи, а язык принялся трепать всякие глупости.

— Ты очень выросла.

Мужские пальцы сжали мои бедра так, что не осталось ни одного шанса вырваться. «Хорошо, если не останется синяков», — пришла запоздалая мысль, но она исчезла, стоило рукам двинуться выше. Прочертить линии по бедрам до самой резинки трусов и, едва касаясь, заскользить вдоль нее по животу. От края к центру, снова к краю и потом чуть ниже, туда где уже все горело и ныло.

Вслед за пальцами по телу понеслась стая мурашек. Совершенно незнакомых, дарящих такие приятные ощущения, что я беспомощно вздрогнула.

— Ах…

— Такая отзывчивая, — мой мучитель прервал садистский изматывающий контакт глазами и, наклонившись, сквозь кружево пеньюара и тонкого простенького бюстгальтера прихватил зубами правый сосок. — И возбужденная.

Мужские губы плотно обхватили вершинку, и сквозь два слоя ткани я почувствовала скользящие настойчивые движения языка по чувствительной плоти.

Это не было похоже ни на что! Ни на засос в клубе, ни на поцелуй в казино. Элемента неожиданности, которым можно было объяснить ступор тогда, сейчас не было. В этот раз я поняла, что произойдет, сразу, как только увидела Макса. Поняла и осталась…

— Не нужно, — мой собственный голос изменился до неузнаваемости. Словно по время ангины, стал таким же слабым и хриплым, — пожалуйста.

Словно это стоило титанических усилий, с глухим стоном Макс выпустил изо рта грудь и прижался лбом к ложбинке на моей груди.

— Не поверишь. Знаю. — Больше его губы меня не мучили. Кожу согревало дыхание, а сильные руки снова спустились на бедра.

Смирение? Раскаяние? Я сама не знала, какой ответ понравился бы мне больше. Правильная девочка Майя, у которой был парень и ворох проблем с близостью, отправилась туже же, куда и ее гордость. Внутри словно включился сильный, сминающий в труху разум и волю магнит. Невинного легкого касания сразу стало мало. Захотелось прижаться к груди Макса. Почувствовать его каждой клеточкой тела.

Повзрослевшая мечта детства, ставшая вдруг доступной. Слишком сильный соблазн для той, кто до сих пор никогда не целовался всласть и досыта.

— Ты тоже изменился, — несмело, как слепец, нашедший сокровище, о котором не смел и мечтать, я подрагивающими пальцами коснулась широких плеч.

Макс мгновенно перехватил мои ладони, но не убрал.

— Я могу не остановиться, — еще сильнее прижал к себе.

Меньше всего он походил на парня, который развлекается, соблазняя глупую девчонку. Мы были… будто на равных. Два безумца, сражающихся со своими желаниями.

— Я… — горло сжалось. Возможно, это и не было важно. Возможно, я была последняя на этой планете, кто беспокоился о такой мелочи, но нужно было признаться. Хотя бы дать знать, что глупая пчелка умудрилась до двадцати двух оставаться девственницей. — Я еще никогда не была…

Голубые глаза напротив стали темными как ночь.

— Никогда? — кадык Макса дернулся.

— Так получилось… — от стыда щеки загорелись так, что хоть лед прикладывай.

Несколько секунд Макс молчал. Я видела лишь, как тяжело поднимается и опускается его грудь. А потом вдруг ладони на моих бедрах разжались.

Не объясняя ничего, он дотянулся до вазы за моей спиной. Одним движением выкинул из нее только-только распустившиеся розы, и вторым — вылил воду, в которой они стояли, себе на голову.

— Так гораздо лучше, — отойдя от меня на шаг, по-собачьи отряхнулся.

Не зная, что сказать, я зажала рукою рот. Вместо возбуждения меня с головы до пят окатило волной стыда. «Дура! Эпическая дура! Как можно было докатиться до подобного?» — тут же завела свою шарманку совесть.

— Я, наверное, пойду, — неуклюже спрыгнула со стола.

Все так же не глядя на меня, Макс кивнул.

— Да. Иди. — Откашлялся. — Спокойной ночи.

Глаза защипало. Пляска эмоций не прошла для меня даром. Глупые слезы уже готовы были политься ручьями, выдав с головой, какая я на самом деле размазня.

— Да, тебе тоже. — Пятки горели, так хотелось поскорее оказаться подальше. — Хорошего сна.

Я сорвалась как стрела с тетивы. Не разбирая ступеней, ноги понесли меня на второй этаж. Почти не касаясь пола, донесли до выделенной гостевой комнаты. Лишь когда со щелчком закрылся замок, внутренняя пружина, сдерживающая слезы, разжалась.