встречала. А сестра ее… тоже похоже на нее ко мне отнеслась. М. б. из ревности к тебе?! — Уж не знаю. Но одно скажу, что если бы меня попросили кто-нибудь (даже неприятные мне лица) сделать что-либо для чтимого мною лица, и просили!! И делала!!! (ну хоть И. А.), то я бы для него это сделала с радостью. А тут… забросили куда-то все, черт знает куда. И месяц спустя после моего письма к Елизавете Семеновне, — швырнули из магазина. А сама Елизавета Семеновна и не подумала отозваться. Именно швырнули. Ну, Бог с ними. Если хоть в глаза к тебе хороши, то и то хорошо. Но, прошу, меня таким дамам никак не выставлять. Ты сам очень чувствителен к обидам, а у меня не признаешь. Вспомни только Frau Sômmering! Даже верить не хотел. Однако, не хочу упрекать тебя. Больно только, что все, что для диеты тебе необходимо было — не попало. Врет она, — отчего же Фасин муж возит!? А ту мелочь, что я просила?

Посылаю веточку елочки, как символ. Оля

244

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

30. XII.42

Детка моя, как измучен, не зная ничего о тебе! Я писал тебе 21-го590, — еще хотел 2-ое тут же, и — свалился. Вчера послал письмо и «Михайлов день». Допишу его. Мне чуть лучше, болей нет, но — эти ужасные renvois (воздухом!). — Оля, сегодня твоя унылая открытка! Мне больно, что письмо так долго идет. Нет, я люблю-люблю тебя! Крепко, верно. А замедление мое — итог моего уныния. Я поглощен работой, перемогаясь. Дал «Новому слову»591 — _н_а_д_о_ так. Сейчас — здешней газете. Письмо от племянника592. Он свободен и играет большую роль. Он был проф. Артиллерийской академии. Переезжает в Берлин. Будет скоро у меня. Ничего не пойму.

Твой Ванёк

[На полях: ] Напиши о здоровье. Ради Бога!!

Обнимаю. С Рождеством Христовым! Светик!!

Всю-всю целую!

245

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

Рождественский Сочельник

24 дек. 1942 / 6 янв. 1943

Дорогая моя детка, милая моя Ольгунка — Ольгунчик! Свет Младенца — Христа, Свет Его жизненосного Лика, Его целЯщих очей да будет на тебе всегда, моя родная, моя чистая девочка. Я весь с тобой, я — твой Ванёк. Сегодня я почти не спал, все думал: воображение так горело, я столько видел! Мне, слава Богу, хорошо. Вчера, — много-много дней не было так, — я был совсем здоров! Чудо, случайность?.. Ну, слушай. В пятницу, 1-го янв., вечером совсем, заехал меня поздравить один из 2-х братьев Pastak593, — товарищи моего Сергуньки; инженеры. «Вы больны недостатком витаминов. Вы едите только вареное все. Я привез Вам моркови! Сколько влезет — давите и пейте сок. Я сегодня звоню двоюродной сестре594. Она хороший доктор (караимка, окончила медицинское образование во Франции, серьезная, му-драя!), завтра она будет у Вас…» Малоразговорчивый, большой химик, чудесное сердце. Утром, 2-го, — является докторша. Старая девушка, лет 40, некрасивая. У-мная. Исследовала, все расспросила. — «Органы важные — в отличном состоянии. Я Вас вылечу». То-то и то-то… «Во вторник — зайду». Дала успокаивающее нервную систему. Вливания под кожу (4 раза по… 250 centimètre cube sérum glucose[286]). Бандаж! Бинт. Antoine — ни-куда! насмешка!! Вторник. «Язвы у Вас уже нет! (diagnose Серова и Очана!) У Вас — gastrite[287], катар желудка, вялость кишок, страшно опущен желудок и кишки, полное нервное истощение. Отсюда — все! Вы будете здоровы через месяц, если будете соблюдать то-то и то-то». Удивительно! Вчера — 1-ое вливание. За весь день ни болей, ни отрыжки, ни тошноты. «Вы отравили желудок и все… Sous-nitrat de bismuth’oM» «Вам нужен другой висмут…» Понимаешь?.. Она _п_о_д_н_я_л_а_ меня! И сейчас, и ночью — ни ощущения болей, ни-чего. Большой аппетит. «Есть много, чаще, но… по-немногу. Час — 1 1/2 лежать, после еды с грелкой на правом боку. Есть — молочное, свежий творог, принимать такое-то лекарство с 2 десертными ложками оливкового масла, в крайнем случае — арашида[288]». Оливкового масла не найду. Творог ищу. Я верю, что она меня воздвигнет. Мне хочется писать, я чувствую прилив сил. Настроение очень хорошее. Мысли — рой пчел. Впервые за эти годы встречаю Христово Рождество светлым, просветленным. А я уже — как бы _у_х_о_д_и_л! И все же — я писал!! — Милая Олюшенька, обнимаю тебя! Свет мой! Я хочу быть около тебя, — и я — с тобой. Но я молю Бога — увидеть тебя. Будь здорова! Если бы ты показалась этой докторше, m-lle Claire Абрамовне Крым, — она все поняла бы в тебе. Я ей все скажу. Напиши ей. Адрес ее: 17, rue Saint-Saens, Paris, 15-e Клара Абрамовна Крым (Claire Krymm, Dr.).

Сегодня вечером — пойду в церковь, обязательно! — будет м. б. Серов, кто-нибудь. Я приготовил — почему? — взвар и пшеничную кутью с медом. Сам испек лепешек (старушка заболела!) и буду думать о тебе! Зажгу лампадки. Свечки. Елочки только нет… но она у меня в душе, и это будто твоя елочка, мысленная, — и в ней — Ты, всегда — Ты. Я бы повесил на нее эти лепешки, твои золотистые конфеты и паникадило (елочное), присланное из Берлина. Я буду думать о тебе. Олёк мой, я знаю: «Пути Небесные» будут написаны. Господь даст мне. Только ты, ты будь здорова. Я поправлюсь, — да, да, — я верю. И хочу верить, что ты поправишься. И тебя излечит Господь, через эту Claire «Ясную»595. Обнимаю. Спешу. В 11 ч. утра будет почтенная «сестра» вливать. Это моя читательница. Она ходит только за митр. Евлогием и В. Н. Коковцовым596 (ему в марте — 90 л.!). «Это я только благодарность мою Вам, И[ван] С[ергеевич], хочу выразить за все, за все…» (правда, она очень утомлена, очень опытная! лучшая!).

Олёк, весь день у меня занят тесно. Надо много писем, купить — старушка больна, я пока один. Юля ищет бандаж. Пишу всем об оливковом масле, миндале, твороге. Достал тебе чудесные pastilles Vichi[289] и тебе [1 сл. нрзб.]. Отдам мужу Фаси — и все.

[На полях: ] Мне хорошо. Иду на почту и — в церковь!

Олёль, 2-ое вливание. Нет ни болей, ни отрыжки.

24-го, 5 ч вечера. Сейчас, Олёк, принесли твой чудесный цветок. Белый, чистый цикламен. Как я целовал его свежие мотыльки — о, благодарю!

Докторша радостно (!) одобрила _т_в_о_й_ — Bisma-Rex и велела принимать 2 р. в день перед едой, а после — первое лекарство. О, милая ты