«О журнале „Октябрь“ за 1943 год» от 22 декабря. В 1944 году Агитпроп инициирует «проработку» «Знамени»: 7 августа Маленкову будет направлена очередная докладная записка, а 23 августа Оргбюро ЦК примет постановление «О журнале „Знамя“», полностью заменив состав редакции. Однако эта перестановка не удовлетворит Александрова. 18 октября он вновь будет писать об удручающем состоянии «Знамени», но уже не Маленкову, а Щербакову.

637

Цит. по: «Литературный фронт»: История политической цензуры 1932–1946 гг. С. 168.

638

См. письмо Пастернака к Асееву от 19 января 1943 года (Пастернак Б. Л. Полн. собр. соч.: В 11 т. М., 2005. Т. 9. С. 333). Поэты были дружны еще с начала 1910‐х годов, когда они оба вошли в группу «Лирика», а затем и в футуристическую «Центрифугу» (подробнее об этом см.: Флейшман Л. С. История «Центрифуги» // Флейшман Л. С. Статьи о Пастернаке. Bremen, 1977. С. 62–101).

639

Цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 1. С. 688. Примечательно, что этот фрагмент не вошел в опубликованную в «Литературе и искусстве» сокращенную версию доклада.

640

Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 1 марта 1943 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 68 об.

641

Там же.

642

Критика Сельвинского за «безграмотные стихи» началась еще в марте 1937 года в связи с намечавшимся разгромом «Нового мира», которым в те годы руководил Гронский. В апреле 1937 года пьесу «Умка — Белый Медведь» сняли с репертуара театров. Сельвинский осознавал критичность собственного положения, поэтому уже весной 1938 года был вынужден поддержать арест Бухарина, но это не спасло его от очередных нападок. 4 августа 1939‐го Оргбюро приняло постановление «О журнале „Октябрь“» (см.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 116. Ед. хр. 9. Л. 70–71), в котором осуждались «антихудожественные и вредные стихотворения» Сельвинского. Асеев же, рекомендуя поэта на Сталинскую премию, делал ставку на иссякавший импульс «эстетического ренессанса» первых военных лет. Но недолгий период нормализации литературной жизни и упрочения репутации Сельвинского прервется в ноябре 1943 года, когда будет принят проект постановления Секретариата ЦК «Об ошибках в творчестве И. Сельвинского» по поводу опубликованных в «Знамени» «клеветнических» «пошлейших» стихотворений «Кого баюкала Россия», «Россия» и «Эпизод» (см.: «Литературный фронт»: История политической цензуры 1932–1946 гг. С. 81). Незадолго до этого Сельвинского вызовут с фронта на заседание Оргбюро с участием Сталина. «Верхушку» будет интересовать смысл фразы «…Она (т. е. Россия. — Д. Ц.) пригреет и урода» из стихотворения «Кого баюкала Россия»; Маленков даже попытается узнать у поэта фамилию этого «урода» (см.: Бабиченко Д. Л. Писатели и цензоры. С. 87; ср. также весьма характерный портрет Сталина, созданный М. Джиласом: Джилас М. Разговоры со Сталиным. С. 58–59). Стихотворение это вскоре запретят. Уже в те годы начнут ходить слухи о том, что Сталин в разговоре с Сельвинским сделал акцент на былом внимании к его творчеству Бухарина (по другой версии — Троцкого). Позднее обвинения в адрес поэта перекочуют и в постановление Секретариата ЦК ВКП(б) «О контроле над литературно-художественными журналами» от 2 декабря 1943 года и постановление Секретариата ЦК ВКП(б) «О повышении ответственности секретарей литературно-художественных журналов» от 3 декабря. 10 февраля 1944 года Секретариат ЦК примет постановление о стихах Сельвинского, а поэт будет освобожден от должности военного корреспондента до тех пор, пока «не докажет своим творчеством способность правильно понимать жизнь и борьбу советского народа».

643

Об этом он написал 29 января 1943 года в письме к К. Зелинскому. Эпизод с обсуждением кандидатуры Сельвинского в Комитете по Сталинским премиям уже освещался (хоть и весьма скудно) в исследовательской литературе; см.: Пащеня Е. И. И. Сельвинский — военкор «забытого» фронта, несостоявшийся лауреат Сталинской премии // Ученые записки ТНУ им. В. И. Вернадского. Серия «Философия. Культурология. Политология. Социология». 2012. Т. 24 (65). № 1–2. С. 275–282.

644

23 января 1942 года стихотворение было напечатано в газете «Большевик», а 27 февраля — в «Красной звезде». Кроме того, в 1942 году текст был четырежды перепечатан в сборниках стихотворений. 22 мая Сурков на партсобрании московских писателей не только похвалил поэму Светлова, но и отметил глубокую индивидуальность лирики Сельвинского. 13 июля на расширенном заседании Военной Комиссии Союза писателей Сельвинский в конце выступления с творческим отчетом (см.: РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 16. Ед. хр. 104. Л. 1–17) прочел стихотворение. На него последовали положительные отзывы.

645

26 мая 1942 года стихотворение было напечатано в газете «Большевик», а 15 июля — в «Красной звезде».

646

Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 1 марта 1943 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 69.

647

Опубликовано в: Литература и искусство. 1942. № 30. 25 июля. С. 3.

648

Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 1 марта 1943 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 69.

649

Первоначальное название сборника, бывшее в ходу у «чистопольцев», — «На утренних поездах» (например, именно так А. К. Гладков именует пастернаковскую книжку в письмах к брату). Такой вариант номинации вряд ли может быть принят за ошибку, хотя именно так его комментируют составители сборника «„Мы предчувствовали полыханье…“: Союз советских писателей СССР» (ср. на с. 783).

650

Подробнее о восприятии советской литературной критикой пастернаковских переводов из Шекспира см.: Чекалов И. И. Переводы «Гамлета» М. Лозинского, А. Радловой и Б. Пастернака в оценке советской критики 30‐х годов // Чекалов И. И. Русский шекспиризм в ХX веке. М., 2014. С. 140–164. Современники из литературного окружения переводы Пастернака почти единодушно оценивали как «великолепные» и «безукоризненные» (см., например: Морозов М. Шекспир в переводах Б. Пастернака // Литература и искусство. 1943. № 32 (84). 7 августа. С. 4). Позднее А. Сурков на девятом пленуме правления Союза советских писателей будет восклицать, обращаясь к поэту: «Я хотел Б. Пастернаку, которого я строптиво уважаю как поэта, может быть, самого сильного мастерством в нашей среде <…> задать вопрос: Как в такое самое сметенное, самое потрясенное время в качестве объекта выбрать самую тишайшую из трагедий Шекспира — „Ромео и Джульетту“?» (цит. по: «Мы предчувствовали полыханье…»: Союз советских писателей СССР. Кн. 2. С. 48).

651

Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 1 марта 1943 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 69.

652