Хельги. – Да не очень там примучивай купцов, думаю, они и так торговый порядок знают.

– Как скажешь! – Снорри развел руками и, поклонившись, выскочил на крыльцо. Ладожские гриди приветствовали его радостным воем.

Ирландец подошел к оконцу, усмехнулся:

– Воины любят его, князь. Это важно. Пока не начали, хотел спросить – зачем ты пощадил волхвов?

– Надеюсь, ты приставил к ним надежную охрану?

– Да, велел посадить в земляную яму, – хмуро кивнул Конхобар. – Охрана надежна, и… Постой, не хочешь ли ты сказать…

– Вот именно. – Поднявшись с широкой лавки, Хельги прошелся по горнице. – Если что, мы выпустим их, якобы случайно…

– И будем водить на коротком поводке, ловя, как на живца, новых заговорщиков! – Ирландец засмеялся. – Кажется, я поглупел, князь.

Хельги остановился напротив тиуна.

– Садись, Найдене. Поведай-ка нам о делах ладожских, судя по твоему виду, далеко не блестящих.

Найден уселся на скамью, из заплечной сумы аккуратно выложил на стол дощечки с зарубками, кусочки пергамента, грамоты.

– Дела и впрямь не блестящи, князь. – Он покачал головой. – Неловко о том и поведать.

– А ты поведай, поведай. – Хельги уселся напротив. – А мы с Конхобаром послушаем.

И тиун поведал… О мздоимстве воевод и стражников, о задержке дани, об обмане и коварстве, с которыми и зимой встречали ладожскую дружину в дальних лесах. Целые селенья словно бы вымирали, дороги внезапно раздваивались, и уже не найти было, где погост, где селище. Пока искали, часть свезенной на погосты дани пограбили колбеги, внезапно налетевшие с севера.

– И вот что странно, княже. – Волнуясь, Найден теребил свои светло-русые кудри. – Пока не пошел в полюдье наместник Снорри, ни о каких колбегах и слыхом не слыхивали, а как дань – так, как нарочно, погосты пограбили, словно знали. Да и зима многоснежной выдалась… Вряд ли бы колбеги так быстро сумели уйти. Я разговаривал с гридями, все в один голос твердят, мол, селища сожжены, погосты разграблены, наволоцкий староста Келагаст посыпает себе голову пеплом и клянется всеми богами, что ни куньих, ни беличьих шкурок, ни соболей, ни жита больше нет – все, мол, пограбили.

– Что ж они, совсем не охраняли погосты?

– Да охраняли. – Тиун махнул рукой. – Только ведь какая там охрана? Так, человек десять, от разбойных людишек. Никто ведь и подумать не мог, что колбеги с этаким многолюдством явятся! А кое-кто говорит – и никакие это и не колбеги вовсе, а булгары с Итиль-реки прошлись набегом.

– А что, гости булгарские на нынешнем торгу рухлядь мягкую не берут боле? – перебил Найдена князь.

Тиун пожал плечами.

– Берут, как не брать. С прежней охотою…

– А цена?

– Как и раньше… Даже иногда и больше серебра за соболя дают, чем в прошлое лето.

– Да-а, – с усмешкой протянул Ирландец. – Что-то не похоже, чтобы булгары много награбили. Иначе бы сбились цены, а, князь?

Хельги кивнул.

– Что же касается этих самых колбегов, – продолжал Ирландец, – то они и у меня вызывают большие сомнения. Ты сказал, тиун, что тебе что-то показалось странным в байках о зимнем набеге?

– Очень многое. – Найден погладил бородку. – Судя по рассказам, у меня сложилось такое впечатление, что в дальних лесах в это полюдье всего было слишком. Слишком много крови – при том, что убитых никто не видел, мол, сожгли, слишком много пожарищ – и не поймешь, что горело, – то ли погост, то ли просто кострище; слишком много страшных россказней, или, как сказал уважаемый господин Конхобар, баек. Словно бы специально все – глаза отвести. Мол, пограбили все, потому и дань малая-малая.

– Вы живете так, – с усмешкой заметил Ирландец, – словно у вас совсем нет верных людей в дальних лесах.

– Да нет, верные люди есть!

– Я говорю о соглядатаях, послухах, которым вы должны хорошо платить за правдивые вести, – пояснил Конхобар. – Без таких людей нельзя вести серьезные дела. Вот кто-то разграбил собранную дань, а вы даже не знаете кто. И вообще – разграбили ли? Может, хитрые старосты ее сами припрятали?

– Честно говоря, я и сам подумывал об этом, – со вздохом признал тиун.

На дворе вдруг послышался шум, словно бы кто-то рвался в хоромы, стараясь проникнуть сквозь кольцо стражников. Подойдя к окну, Хельги прислушался.

– Пропусти, пропусти, говорю!

– Не велено!

– Жаловаться хотим наместнику, челом бить…

– Нету наместника. На торг уехавши. Сказано вам – один князь здесь, Олег, по прозванью Вещий!

– Князь? Олег Вещий? Слышали, люди? Его-то нам и надобно!

Не дожидаясь окончания спора, Хельги вышел на крыльцо и грозно взглянул на собравшихся.

– Почему шум?

Высокий, с гривой пшеничных волос и аккуратно подстриженной бородкой, в длинном, затканном золотом кафтанце и красном плаще на левом плече, князь стоял, широко расставив обутые в червленые сапоги ноги, положив левую руку ни украшенную смарагдами рукоять меча. Гордый, уверенный и непоколебимый. Властелин!

– Князь! Князь! Княже, – зашептались в толпе, многие стали кланяться.

– Кто такие? – спустившись чуть ниже, строго вопросил князь.

– Гости торговые, с Булгара, с Итиль-реки.

– Гости? – Хельги усмехнулся, глядя на рваные одежды купцов. У некоторых были перевязаны тряпицами руки и головы, один – чернобородый и темноглазый – еле стоял на ногах и надсадно кашлял.

– На что жалуетесь, гости?

– Изобидели, пограбили нас на Воложбе-реке твои, княже, люди! – смело вышел вперед чернобородый, видимо, самый обиженный.

– Как это – «мои люди»? – удивился князь. – Ты что, борода, мелешь?!

– Ну, не твои, – замялся торговец, опустив раскосые глаза. По-славянски он говорил хорошо, чисто. – Не твои, так наместника твоего, воеводы Снорри.

– Откуда знаете, что его те воины были?

– А те, нас изобидеша, сами похвалялись, – вступил в разговор другой купец, в чалме и с длинной бородой, крашенной охрой. – Говорят, за то, что ваши людишки дань нашу забрали, мы вас бьем волею воеводы ладожского, чтоб неповадно было!

– Так нам никакой торговли не будет! – наперебой принялись жаловаться купцы. – То хазары забижают, то печенеги, то ваши.

– Разберусь с вашим горем, разберусь, – сурово сдвинул брови князь. – Виноватых накажу строго. Конхобар! – Он обернулся к Ирландцу. – Выслушай каждого, потом доложишь.

Отправив булгарских купцов с Ирландцем, Хельги поднялся в горницу. Отпустив Найдена, задумчиво зашагал из угла в угол. Обида купцов – непростое дело. Захиреет торговля – Ладоге, да и всей земле Русской, прямой убыток. Да еще как коварно придумали – «волею воеводы ладожского»! По всему, выходит, немедля ехать с дружиною – разбираться. Ну что ж, в общем-то, почти в те места и собирался, правда, чуть севернее. Проводник верный нужен… Ха! Так ведь Найден как раз те места как никто другой знает, хаживал когда-то. Кликнув слугу, Хельги велел немедленно