Плеск темной воды Хурона поведал нам о приближении торжественной минуты – арварохский корабль был совсем рядом.

– Сейчас придется думать о чем-нибудь очень печальном, чтобы не расхохотаться, – вздохнул Мелифаро. – Например, о первой любви.

– Мне не поможет, – усмехнулся я. – Первая любовь стала самым светлым событием моей жизни. Мне не было и года, зато даме моего сердца – не меньше нескольких сотен. Она была подружкой моей бабушки и иногда брала меня на руки. Это было нечто!

Черный бок корабля нежно потерся о причал. К нашим ногам упала веревочная лестница. Я растерялся – еще никогда в жизни мне не доводилось лазать по такого рода приспособлениям. Впрочем, чего только не сделаешь во имя торжества внешней политики Соединенного Королевства. Со страху я продемонстрировал чудеса ловкости и проворства. Не прошло и секунды, а мои шикарные сапоги с драконьими мордами на носках уже глухо стукнулись о палубу корабля. Но коленки у меня дрожали, что правда, то правда.

Еще через несколько секунд ко мне присоединился Мелифаро. Можно было расслабиться и осмотреться.

Смотреть, собственно, пока было не на что, разве что созерцать переплетения парусной оснастки над нашими головами. На палубе было пусто. Тот, кто сбросил нам лестницу, уже успел благополучно спрятаться где-то в загадочном полумраке корабельного интерьера.

– Ничего, ничего, – Мелифаро толкнул меня в бок. – Сейчас свершится торжественное явление кого-нибудь Самого Главного. Так что начинай думать о грустном. Например, о своей второй любви, если первая действительно была такой счастливой, как ты рассказываешь.

Я хотел вывалить на беднягу Мелифаро очередной экспромт, какую-нибудь ошеломительную историю «второй любви», но меня отвлек шум. Не грохот сапог и не лязг металла, а куда более деликатный шум: тихое постукивание, шорох, шелест, скрип. Автором и исполнителем этой модернистской симфонии оказалось человеческое существо столь неправдоподобной красоты, что у меня дыхание перехватило.

К нам приближался настоящий гигант, росту в нем было никак не меньше двух метров. Белоснежные волосы завязаны в узел на макушке, но даже уложенные таким образом, они достигали пояса. Огромные глаза янтарно-желтого цвета казались почти круглыми. У него был незаурядно высокий лоб, изумительно очерченный овал лица: слишком мягкий для воина, но в самый раз для женского любимца, хищный нос и маленький, почти детский рот – необычное, но эффектное сочетание. Экипировка незнакомца заслуживает отдельных комментариев: штаны и рубаха самого простого покроя переливались на солнце всеми цветами радуги. Судя по всему, они совершенно не стесняли движений своего обладателя; тем не менее я заметил, что полы широченной рубахи не развеваются на ветру, а лишь слегка колышутся, производя то самое тихое постукивание. Позже я убедился, что нужно обладать незаурядной силой, чтобы просто согнуть руку, когда на тебе надета рубаха из шерсти арварохских овец, – о большем уже не говорю. Сапоги, напротив, казались почти невесомыми; сквозь тончайшую кожу можно было разглядеть длинные гибкие пальцы ног. К моему изумлению, этих пальцев было не пять, а шесть. Я внимательно посмотрел на руки незнакомца. Нет, с руками вроде бы все в порядке, нормальная человеческая пятерня.

В довершение ко всему на плече незнакомца уютно устроилось крупное, мохнатое паукообразное существо. Впрочем, его многочисленные лапки были гораздо короче и толще паучьих. Существо внимательно разглядывало меня восемью парами крошечных глаз, таких же желтых, как у его хозяина. Я не остался в долгу и принялся сверлить его своими двумя, цвет которых давно стал для меня полной загадкой.

Пока я пялился на это удивительное создание природы, счастливый обладатель пушистого паука медленно отстегнул от пояса какое-то холодное оружие, здорово напоминавшее мачете. «Мачете» полетело к нашим ногам, я отметил, что звук удара был тихим, глухим. «Ну конечно, сэр Манга говорил, что в Арварохе нет металлов, – вспомнил я. – Хотел бы я знать, из чего эти белокурые викинги мастерят свое грозное оружие?»

Вслед за «мачете» на палубу полетел и вовсе невероятный предмет, подозрительно похожий на гигантскую мухобойку.

Оставшись безоружным, великан приблизился к нам на расстояние вытянутой руки. Некоторое время он нас разглядывал. Ни нахальства, ни любопытства, ни даже обычного в таких ситуациях напряжения не было в его взоре. Незнакомец смотрел на нас, как смотрит птица: настороженно и равнодушно, просто потому, что мы оказались рядом. Наконец он заговорил.

– Я – Алотхо Аллирох из клана Железнобокого Хуба, владыка Алиурха и Чийхо, Грозноглядящий Повелитель двух полусотен Острозубов, могучий и верный воин Тойлы Лиомурика Серебряной Шишки, Завоевателя Арвароха, повелевающего им до пределов Мира, о чем сказано в песне Харлоха Сдобника, величайшего сказителя среди рожденных…

«Усраться можно!»

Безмолвная речь подлеца Мелифаро чуть было не спровоцировала международный скандал. Но я не заржал, даже не улыбнулся. Ценой невероятных усилий сохранил каменное лицо. Вот уж не ожидал от себя.

Алотхо Аллирох наконец умолк. Боюсь, что информацию о его чинах и званиях были вынуждены принять к сведению чуть ли не все жители Ехо. Голос у дяди оказался что надо, ему бы концерты на стадионах без звукоусиления давать, такой талант пропадает.

Мой коллега тем временем тоже решил сообщить свои анкетные данные.

– Я – сэр Мелифаро, Дневное Лицо Почтеннейшего Начальника Малого Тайного Сыскного Войска столицы Соединенного Королевства.

Мелифаро элегантно отвесил легкий поклон, каковой, очевидно, следовало демонстрировать высоким арварохским гостям в соответствии с упомянутыми Джуффином «правилами хорошего тона».

Мне показалось, что речь Мелифаро заметно уступает выступлению арварохца. Все бы ничего, да вот пафоса не хватает. За державу обидно! Я решил, что обязан пустить как можно больше пыли в прекрасные желтые глаза иностранца. Чтобы парень по ночам просыпался в холодном поту, завистливо вспоминая мое имечко. Набрав в легкие побольше воздуха, я распахнул свою болтливую пасть.

– Я – сэр Макс, последний из рода Фангахра, владык земель Фангахра, Ночное Лицо Почтеннейшего Начальника Малого Тайного Сыскного Войска столицы Соединенного Королевства, Смерть на Королевской службе, щедро раздающая свои поцелуи осужденным и проходящая мимо удачливых, предводитель умерших и гроза сумасбродов, снующих по трактирам.

По счастью, впечатленный внушительным началом моей речи, сэр Алотхо не заметил вопиющей иронии финала. Впрочем, позже я с изумлением обнаружил, что само понятие иронии совершенно недоступно обитателям далекого Арвароха. Ирония попросту отсутствует в длинном перечне их способов смотреть на мир.

Оно и к лучшему, ибо последняя фраза предназначалась исключительно для ушей Мелифаро. Это была моя маленькая месть: пускай теперь он лопается от сдерживаемого хохота. Бедняга даже покраснел от натуги, к моему величайшему удовольствию.

Хвала Магистрам, в настоящий момент мой несчастный коллега мог отвести душу только воспользовавшись Безмолвной речью.