– Вы думаете, государь, что я смогу работать десять дней непрерывно? – усмехнулся Дуин. – Не более одного сигила в день, я думаю. Может, где-то получится два, ибо тут есть несколько относительно простых. Но никак не больше! Ежели не желаете, чтобы всю работу затем пришлось переделывать.

– Итого – двадцать четыре дня? – недовольно переспросил Молоторукий.

– Уверен, что управлюсь за двадцать, или даже быстрее, – мастеру рун не хотелось ударить лицом в грязь перед главным кузнецом, а также великим магом. – Буду стараться, как только смогу.

– Значит, на всё про всё уйдёт около месяца… Располагаете ли вы таким временем, мессир?

– Вполне, ежели это не будет злоупотреблением вашим гостеприимством, государь!

– О чём вы! – воскликнул Броко. – Будьте нашими гостями столько, сколько пожелаете! Это великая честь для нас! Кроме того, я весьма привязался к вашим друзьям, особенно к юной Мэйлинн.

– И неудивительно, государь! – улыбнулся Каладиус. – Я ещё не встречал человека, который бы не поддался её очарованию.

– Ну я – не человек! – гордо ответил Броко.

– И нечеловека – тоже, – рассмеялся маг.

***

Вновь воссоединившимся друзьям предстояло скоротать месяц в гномьей обители. Каждый, конечно же, предполагал делать это по-своему.

Каладиус первым делом решил усилить магическую оборону подгорного города от незваных гостей. Для этого он использовал давным-давно известную магическую методу, известную как «охранные тотемы». Простая и эффективная, эта метода позволяла охватить сторожевыми заклинаниями довольно большие пространства.

Смысл был крайне прост: необходимо было добыть свежий трупик любого мелкого животного или птицы, причём даже не обязательно было убивать их самому – достаточно, чтобы смерть наступила не более двух-трёх часов назад. Затем от трупика отделялась голова, которая, собственно, и становилась магическим стражем. Определённым образом заговорённая, эта голова помещалась в любое удобное место – чаще всего на возвышенности. При этом её даже можно было присыпать землёй для маскировки, поскольку, конечно же, тотем «видел» не обычным зрением. Одна такая голова покрывала круг радиусом до двухсот футов, в зависимости от силы и способностей заклинателя. Само же тельце оставалось у мага. Защищённое магией от разложения, оно начинало шевелиться, если в поле зрения тотема кто-то появлялся. Чаще всего просто начинали медленно сгибаться и разгибаться лапки или крылья.

Основное преимущество тотема было в том, что его относительно легко можно было «откалибровать». Так, например, даже новичок мог отсечь ложные срабатывания на животных, не обладающих сознанием. Давно были разработаны методы настройки тотема на представителей определённых рас. Конечно же, Каладиус сделал объектами поиска своих тотемов лирр.

Со странной увлечённостью зоолога-любителя, которую он проявил ещё во время путешествия на «Нежданной», Каладиус самоотверженно бросил все силы на поимку своих будущих тотемов. Уже через пару дней у него собралась неплохая коллекция из полутора десятков птиц, крыс и другой мелкой живности. Зачарование не требовало большого количества времени или сил, так что вскоре маг, повсюду сопровождаемый своим верным Пашшаном, принялся обходить окрестности Врат Блантура, расставляя свои магические секреты. Не до конца доверяя рунной системе охраны гномов, он спрятал голову ворона неподалёку от входа в тоннели. Здесь уже пригодились огромный опыт и сила мага – он сумел «научить» тотем не реагировать на Мэйлинн: хотя Каладиус и запретил лирре покидать Дуондур, но прекрасно понимал, что если ей что-то взбредёт в голову, то остановить лирру будет весьма проблематично.

Во время работы над тотемами Каладиус со некоторой грустью подумал, что вообще-то эта методика, как и множество других – простых и эффективных, была создана именно магом-некромантом. А теперь эта секта, возможно, более и не существует, и это сделал именно он, Каладиус. Сколько знаний не будет теперь получено лишь потому, что способы их получения окажутся чересчур грязными для большинства магов-чистоплюев? Конечно, со временем Орден заклинателей демонов возродится – ведь знания никуда не исчезли, и древние книги уже сейчас лежат в тайных логовах Ордена, ожидая новых адептов. Но на то, чтоб достичь былого могущества, у некромантов уйдут десятилетия, если не столетия. И на данном этапе великого мага это вполне устраивало.

Совсем иначе проводили время Кол, Варан и Бин. Первые двое – бывалые воины, оказались в месте, где веками производилось лучшее оружие на Паэтте. Оба пропадали в кузницах и оружейных гномов, наблюдая за процессом изготовления величайших клинков, а также любуясь уже созданными. Бин, который не имел бурного боевого прошлого, тем не менее, как и все мальчишки, питал страсть к оружию, поэтому с удовольствием составлял компанию друзьям. Его, конечно, больше зачаровывала красота, нежели функциональность, и иногда приятели добродушно посмеивались над ним, когда он с простодушным восторгом восхищался каким-нибудь декоративным клинком, созданным лишь с целью внушать почтение, тогда как рядом лежал отличный меч, за обладание которым многие мастера клинка заложили бы душу.

Однако, кроме подтруниваний, ветераны щедро делились и знаниями, так что через какое-то время Бин уже мог безошибочно определять лучший меч в стойке. Варан всерьёз взялся за его обучение фехтованию, и это было нечто отличное от того, чему учил его Кол. Простые и эффективные в массовом бою приёмы легионеров мало годились в схватке с ассассинами. Мастер Теней мог в этом помочь. Надо сказать, что и Кол без всякого предубеждения с удовольствием брал уроки у охотника за головами. С этого времени ни один день в Дуондуре не проходил без тренировок.

Бин действительно изменился. Наконец он поверил в то, что пытались внушить ему друзья – он понял, что он не трус. Конечно, Бин осознавал, что будет бояться всякий раз, встречаясь со смертью. С усмешкой он думал о том, что однажды он-таки обмочится от страха, а то и чего похуже. Но тогда, лёжа под кроватью Мэйлинн и глядя на мягкие сапоги лиррийских убийц, он понял, что способен перебороть свой страх, когда на кону стоит что-то очень важное. Что можно бояться и сражаться одновременно, и одно другому не мешает, а, быть может, даже помогает. И это всё придало ему уверенности в себе.

Прошло уже больше семи месяцев с тех пор, как Бин впервые увидел Мэйлинн. И за эти семь месяцев он повзрослел больше, чем за минувшие семь лет. Кстати говоря, однажды Бин вдруг поймал себя на мысли, что ему ведь уже исполнился двадцать один год. Однако это случилось через четыре дня после их приезда в Дуондур, и тогда мысли юноши были заняты совсем другими вещами, так что он вспомнил о минувшем дне рождения лишь несколько дней спустя. Более того, ему вдруг почему-то совершенно не захотелось никому говорить об этом, хотя раньше Бин очень любил этот день, который ассоциировался у него с угощением и подарками. В итоге новоиспечённый гроза ассассинов совершенно легко позабыл о сем знаменательном событии, весь отдавшись тренировкам со старшими товарищами.

Мэйлинн, как это ни странно, также прониклась любовью к оружию, поэтому чаще всего проводила время в компании трёх своих рыцарей. Мы знаем, что лирра весьма неплохо владела оружием, что она успешно продемонстрировала в «Двух петухах», но, конечно же, Варану было ещё, чему её поучить. Так что Мэйлинн азартно взялась за тренировки, преуспев в этом больше, чем другие ученики мастера Теней. Кол был, конечно, сильнее и опытнее, но годы уже брали своё – в движениях не хватало быстроты и гибкости. Бину, говоря откровенно, пока не хватало ни сил, ни опыта, да и с быстротой не всё обстояло гладко. Мэйлинн же обладала молниеносной реакцией, каким-то почти сверхъестественным видением картины боя, а недостаток сил она компенсировала удивительной манерой, которую Варан прозвал «эластичной».