случай… — лепечу в скорости и затем наспех бормочу извинения. Глаза наполняются слезами унижения.

— Это ближе к истине! — Разнузданный хохот следует за этими словами. — Этот фарс, этот спектакль устроила ты!.. — медленно выругавшись, он разражается зверским голосом: — Ты обвила меня вокруг пальца и приперла к стенке!

У его темной стороны души раскрываются пасти и в нем издается лай в виде грубого сквернословия.

В моих глазах стоят слезы, и я пробую искупить свою вину вежливым обхождением к нему:

— Мейсон, пожалуйста, прости, я не хотела тебе причинить боль! Пожалуйста… У меня не было такой цели! — Я шагаю вперед, к нему, но Джексон не дает мне прохода, и я взмаливаюсь перед уничтоженным правдой, нагнувшимся вперед, обхватив свою голову: — Прости меня… я… я… не могла сказать, я боялась потерять нашу дружбу… поверь, прошу… — Со слезами на глазах я упрашиваю его понять меня.

— Дрянь! ЭТО НЕПРОСТИТЕЛЬНО! Как это ты ухитрилась поступить так жестоко и так коварно! Ты все знала, но коварно оставила это в тени! Ты лгала так уверенно, прикинувшись дурочкой! И я, дурак, увлекся в игру лживой ненастоящей страсти! Я же тебе все рассказывал, я же доверял тебе, сука! Ты погубила мое сердце! Ты же знала, что я не могу терпеть ложь и мерзкую снисходительность! Как я, поддавшись первому впечатлению, мог влюбиться в такую тварь?! Это всё от незнания твоей натуры! Кто знал, что ты способна в таком участвовать! Анна была права, ты заслужила несчастья!

— А ну извинись! — шумит с пеной у рта Джексон; я держу его за руку, как бы не допуская, чтобы он затеял бой, зная, что он не может управлять собой, руководствуясь не рассудком в такие моменты. — Я сказал, извинись!

Мейсон продолжает изливать потоки брани на мою голову, скрежеща зубами. И на полминуты замолкнув, презрительно щелкая пальцами, ухватившись мысленно за найденную им нить, его резкий голос, звенящий в тишине, гремит так, усиливая эффект от слов:

— Вы любовничаете? Вы сообщники? — Слова хлестают по мне, как плетка. Его ясновидящее чувство не обманывает. — А-а-а-а, так вы не только меня дурите!

Не предусмотрела я такой ответный его ход. Краска стыда заливает мои щеки. Вот-вот разразится еще больший скандал.

Джексон доказывает ошибочность его умозаключения, присовокупляя к словам, прозвучавшую от меня, фразу, что он мне брат, но Мейсон, тяжело втянув воздух, неудовлетворенный его объяснением, огрызается со злобой после недолгого раздумья:

— Не пытайтесь меня обмануть, рассказывая небылицы! Бывшая девушка когда-то уже пыталась, но я набрался опыта разоблачения изменников! Скажите правду!

Я ранила его чувства. Я стала причиной его боли. Я истерзала его сердце правдой.

Выжидательно глядя на меня отчаянно дерзким взглядом я, с каждыми торопливыми толчками в сердце, застряв в хаосе взволнованных мыслей, слышу крик потрясенной души: «Это низко продолжать терзать его, слышишь? Излей правду». Вращая глазами, я наклоняю голову в знак согласия, положив конец всей нашей тайне и раскрыв постыдную изнанку души. Джексон округляет глаза до потолка и выбрасывает слова не для женских ушей.

Лишившись твердости духа из-за горькой обиды, Мейсон, сплевывая вперед, зудит с кривой усмешкой:

— Я так и знал.

Не нахожу больше слов, ощущая себя так гадко и противно. К горлу подступают слезы. Нравственно я заморала себя, увязла в какой-то грязи. Все, даже стены, смотрят на меня с осуждением.

Джексон решается на необычную вольность, торопливо втолковывая:

— Полагаю, это останется между нами? Мейсон, как бы вкратце сказать, мы вместе еще с самого детства и… — Он сильно взволнован. — Только так мы можем видеться… пока… Тебе не понять, но… — Он ищет в его глазах сочувствие, понимание, но убитый, содрогнувшись, награждает нас обоих ругательским словом, прозвищем «лживые создания» и уходит, прокричав:

— Я это просто так не оставлю! Не дождетесь! Вы оба заплатите сполна!

Вина ложится на сердце. Меня словно выпороли у всех на глазах. Столько горя принесла ему моя ложь. За минуты сладости с любимым снова придется расплачиваться разбитым сердцем. И то, что могло присниться в страшном сне, обернулось невыносимой явью.

— Я же, кажется, велел тебе держаться от него подальше! — поднимает на меня голос Джексон, находясь в крайне нервном состоянии.

Осмеянная, забросанная насмешками, я плачу, я так сильно плачу, что не могу говорить. Он прав, лучше бы я держалась от него подальше.

— Черт! Малышка! — кричит он и обнимает меня, сотрясающуюся от слез. — Прости. Всё так усложнилось. Не взирая на отчаянные его угрозы, мы должны не забывать про то, что его отец разумный человек, и он направит его чувства к тебе в безопасное русло. Проклятие! Я же знал с самого начала, как он к тебе относится.

— Прости меня, прости… Джексон… я…

— Я улажу этот инцидент, — успокаивает он меня. — Мейсон не станет еще одной нашей преградой. Я уверен в этом.

— Марк… Марк… — представляю его разочарованное во мне лицо, — он теперь тоже возненавидит меня за ложь… что же теперь… что же… буде. т… Месть Мейсона будет жестокой…

— Малышка, успокойся, прошу. Я попробую догнать его и еще раз объясниться, изложить текущее положение дел. Я тебе напишу, люблю… — Обменявшись поцелуем, он убегает, а я наблюдаю тень, дорогую мне, впивая её в себя. И все надежды, счастье, радость исчезают вместе с ним. С моей груди снимают радужный плащ, ополаскивают холодной водой душу, и я перехожу к состоянию, которое можно описать так: тягостный момент отрезвления от счастья. Еще считанные минуты назад, предавшись ощущениям любви, для нас все остальное теряло значение, будто не существовало никаких проблем и мир был к нам добродушен, а в эту минуту все встало на круги своя и перед нами все тот же мрачно-синий занавес одиночества. Одно мгновение, всего лишь одно крохотное мгновение определяет нашу жизнь.

В полном смятении сердца и души, удрученная, расстроенная, с глазами еще подернутыми прозрачной влагой, я, вернувшись в существующую жизнь, смешавшись с уже маленькой толпой, нахожусь под ударом мыслей Мейсона: «Ты лгала так уверенно, прикинувшись дурочкой! И я, дурак, увлекся в игру лживой ненастоящей страсти! Я же тебе все рассказывал, я же доверял тебе, сука! Ты погубила мое сердце!..»

Гости уже разъезжаются. Музыканты собирают инструменты. Официанты убирают недоеденные яства. «И подачу торта я упустила, и холодные сверкающие фонтаны». С букетом невесты красуется Кэтрин. Я ищу глазами Джексона, Мейсона, но нет ни того, ни другого. Митчелл с Эленой, увидев меня, подхватывают моё уставшее тело под обе руки и отводят в сторону, расспрашивая, как я смогла решиться на то, чтобы встречаться с