– Если я пристрелю нескольких пони, то вы не только пойдете домой пешком! Вам придется объяснять окружному инспектору, почему они очутились здесь!

– Ты можешь промахнуться и попасть в меня, Джордж, – донесся из темноты другой голос.

– Это верно, – отозвался тот.

– Не радуешь ты меня, Джордж, – произнес здоровяк.

– Я и не собирался.

В итоге они уехали, а Джордж снес горящую ограду и чудом потерял лишь несколько деревьев.

– Так кто же это был?! – вскипел на следующее утро Камбербетч.

– Они ускакали, – ответил Джордж.

– Мы знаем зачинщика, Прайд. Вы не могли его не видеть. Вам нужно только назвать имя.

– Не могу, мистер Камбербетч, – сказал тот, глядя ему в глаза. – Это будет ложь, потому что я его не разглядел. Они уехали сразу, как только увидели ружье.

– Вы лжете!

– Нет, сэр.

Камбербетч пытливо всмотрелся в него. Такой ли уж преданный житель леса Джордж Прайд? Будь он на стороне поджигателей, то мог бы прикинуться, будто проспал все действо до самого их бегства. Но он этого не сделал.

– У вас один час на размышления, – сказал Камбербетч и махнул ему, чтобы ушел.

Часом позже Джордж Прайд повторил сказанное, и Камбербетч отправил его домой.

– Ты что, не мог назвать всего одного? – спросила жена.

Но даже ей Джордж ничего не сказал. Риск был слишком велик. Он умолчал даже о том, что один из голосов, которые он слышал во тьме, принадлежал его отцу.

На следующий день Джорджа Прайда уволили.

1875 год

Собравшийся летом 1875 года Специальный комитет палаты общин предпринял самое дотошное расследование деятельности администрации Нью-Фореста со времен ее основания Вильгельмом Завоевателем. Одиннадцать дней слушал он показания: Эсдейла и Эйра, профессора Фосетта, Камбербетча и многих других. Председатель комитета мистер У. Г. Смит, уже разбогатевший издатель и книготорговец, занялся политикой и показал себя серьезным государственным деятелем. Он был справедлив и обстоятелен. Если правительство намеревалось содействовать Нью-Форесту, то оно нуждалось в максимально здравом совете. Потому что общественность была глубоко озабочена.

Полковник Альбион был вынужден признать выдающийся характер событий последнего года. Когда Эсдейл и лорд Генри насели на него, твердя о необходимости заручиться поддержкой общественности, он покорно отправился в свой лондонский клуб и переговорил со всеми людьми своего круга, а те направили весьма продуманные письма в «Таймс». И безусловно, принесли известную пользу. Но вот к чему он не был готов, так это к шуму, который подняла общественность иного рода. Пока мистер Эсдейл отстаивал права коммонеров в суде, мистер Эйр, землевладелец из северной части Нью-Фореста, блестяще обеспечил эту новую волну поддержки со стороны ученых, художников, натуралистов. Газеты завалили письмами. «Где же вы, черт побери, находите этих людей?!» – искренне изумился полковник. «Везде, где могу, – ответил мистер Эйр. – Как видите, они и формируют общественное мнение. Они-то нам в первую очередь и нужны».

«Вот как», – проговорил полковник.

Итак, комитетские слушания начались. Хотя сам полковник Альбион показаний не давал, лорд Генри договорился о его присутствии. Полковник испытал странное чувство: практически повторялся тот самый процесс, на котором он выступил семь лет назад, когда приехал в Лондон с Прайдом.

Недавно в семействе Прайд произошла крупная перемена, и он с радостью ее приветствовал. После того как Камбербетч выгнал молодого Прайда, тот, похоже, помирился с отцом. Альбион поддержал Джорджа: предоставил ему дом и нанял на работу в своем имении. Но хотя он был рад воссоединению Прайдов, история с увольнением наполнила полковника еще большей решимостью узреть победу в борьбе за Нью-Форест.

На этот раз у него был другой спутник. Жена почему-то настояла, чтобы он взял ее с собой.

Вообще, он радовался ее обществу, но на пятый день слушаний пришел в немалое раздражение, так как был вынужден опоздать из-за каких-то совершенно вздорных покупок. Когда они добрались до зала заседаний, тот был уже полон, и им пришлось сесть сзади. Полковник даже не знал, кого вызвали выступить.

Поэтому он был застигнут врасплох, услышав, как мистер У. Г. Смит обратился к очередному свидетелю:

– Мистер Фурзи, насколько я знаю, вы художник и живете в Нью-Форесте.

Полковник Альбион собрался уйти. Жена положила ему на плечо руку, но удержала его не она, а боязнь вызвать постыдный шум своим уходом. Поэтому он сел, потрясенный и взбешенный, а Минимус тем временем давал показания.

– Считаете ли вы, мистер Фурзи, Нью-Форест особо ценным местом для художников?

– Без сомнения. Я обращаю ваше внимание на петицию, недавно подписанную не только мной, но и рядом почтеннейших членов Королевской академии художеств.

Петиция явно получила широкую огласку. Многие виднейшие фигуры в британском изобразительном искусстве высказались в том смысле, что природные красоты Нью-Фореста ставят его даже выше Лейк-Дистрикта.

– Нью-Форесту присуща романтичная дикость, ощущение нетронутой первозданной природы, и на юге Британии с ним нечему сравниться, – услышал Альбион слова Фурзи. – А как играет свет в древних дубовых лесах! Это поистине неповторимо!

Полковник таращил глаза. Неужели Фурзи и впрямь сойдет с рук подобная цветистая чепуха, которую он городит перед Специальным комитетом парламента? Однако несколько его членов кивали.

– Я также упомяну исключительные ресурсы Нью-Фореста для натуралистов, – продолжал Минимус. – Возможно, вы не знаете, но следующие виды…

Полковник Альбион ошеломленно слушал. Мухи, жуки-олени, неведомые ему английские и латинские наименования. Фурзи оглашал список букашек, который наверняка уже до смерти утомил этих джентльменов. Однако нет: несколько человек внимательно слушали. А потому это длилось. Мнения, которые ставили его в тупик; терминология, которую он понимал только смутно. Минимус находился в своей стихии. Затем он перешел к заключительной части:

– Эта необыкновенная область является национальным достоянием, не имеющим себе равных. Я говорю «национальным», потому что, хотя исторически это охотничий заповедник Короны, ныне Нью-Форест служит источником вдохновения, просвещения и отдыха для населения нашего острова. Нью-Форест принадлежит народу. Его необходимо сохранить для людей.

Минимус закончил речь. Комитет объявил короткий перерыв. Люди потянулись на выход. Полковник Альбион остался сидеть, не зная, что и думать. К нему подошел улыбающийся мистер Эйр.

– Сильное выступление, – заметил он. – Именно то, что надо. Вы согласны?

Альбион все еще не пришел в себя, когда ближе к вечеру жена повела его на Риджент-стрит. Мистер Эйр и лорд Генри устраивали там прием, и, хотя выбранное ими место было не из тех, где он бы чувствовал себя уютно, полковник счел невежливым не пойти.