Очевидно, большинство руководителей ведомств рассчитывало на поддержку нижней палаты. На открытии сессии присутствовали все министры, которые давали объяснения по статьям бюджета. Как писал один из депутатов 27 января 1915 г., «министерства с нами были очень милы и любезны. Некоторые из наших, конечно левых, все же их понемножку за пейсы драли и правды было много высказано, но так как это было общение Думы с правительством, то весь вечер был проведен в духе примирительном. Министры давали на многие вопросы объяснения и даже во многом винились и много заявлений приняли к делу».

Как и было изначально договорено, январская сессия оказалась скоротечной. Однако диалог между министрами и депутатами был продолжен и после ее завершения. В период премьерства И.Л. Горемыкина переговоры с народными избранниками от имени правительства чаще всего вел А.В. Кривошеин, который в частных беседах выступал в пользу расширения контрольных функций нижней палаты. В феврале 1915 г. он даже поставил в правительстве вопрос об установлении думского контроля над деятельностью правительственной администрации. По его мнению, это было необходимым условием победы.

Война неожиданно для многих затягивалась. Весной 1915 г. Россия потерпела тяжелые поражения. Депутаты не желали оставаться в стороне от этих событий. Они настаивали на скорейшем созыве Думы. В результате переговоров с И.Л. Горемыкиным удалось договориться о дате начала сессии — 19 июля. Премьер намекал, что к этому дню должна была в корне измениться политическая ситуация в стране. Очевидно, он имел в виду предстоявшую отставку министров — И.Г. Щегловитова, В.А. Сухомлинова и Н.А. Маклакова.

Впрочем, положение менялось и в самой Думе. Настроения в ней радикализировались, «центр тяжести» смещался влево. Характерно, что 21 июля 1915 г. комиссию по военным и морским делам возглавил А.И. Шингарев, один из лидеров фракции кадетов. Прежде представителей этой партии предпочитали вовсе не включать в состав столь важной комиссии. «Революция» произошла с подачи прогрессивных националистов — А.И. Савенко и В.В. Шульгина. Таким образом, при поддержке части правых кадеты постепенно обретали «контрольные высоты» в нижней палате.

Это объясняется не только изменением общественных настроений. Формирование Прогрессивного блока стало следствием «центробежных» сил в Думе: ведь совсем недавно распались фракции октябристов, националистов. Следовательно, сравнительно консолидированные кадеты получили относительное преимущество. А главное, «рядовые» депутаты все хуже посещали заседания нижней палаты. Думские же «вожди» меньше прежнего считались с депутатскими настроениями и теперь искали новые организационные формы.

Многое должна была решить летняя сессия, идея созвать которую не устроила многих депутатов. Народные избранники из помещиков и крестьян в большинстве своем не желали торопиться в столицу, предпочитая ей родные земельные угодья, так что заседания всех комиссий приходилось проводить практически незаконно, при отсутствии кворума. Думский президиум, дождавшись отъезда правых помещиков, перестал давать отпуска всем прочим желавшим вернуться домой, что вызывало резкое раздражение среди депутатов. М.В. Родзянко подписывал заявление на отпуск лишь при наличии визы руководителя фракции.

В Думе всегда тон задавало работоспособное ядро депутатов. В новых условиях его роль только возросла. Именно благодаря его усилиям в августе 1915 г. сформировалось думское большинство — Прогрессивный блок, с существованием которого пришлось смириться «рядовому думцу». Новый расклад сил в нижней палате не способствовал скорейшему открытию следующей сессии. Но и в период продолжительного перерыва между думскими заседаниями с нижней палатой приходилось считаться в силу хотя бы ее бюджетных полномочий. 15 октября 1915 г. октябрист И.И. Дмитрюков писал кн. А.Д. Оболенскому: «Думу созвать не хотят, снисходят только до созыва на 3 дня для приложения штемпеля к бюджету. Но И.Л. [Горемыкин] ошибется, он нас не заставит рассматривать бюджет “без рассмотрения”. А бюджет в этом году заслуживает самого серьезного внимания в доходной его части, ибо иначе нам грозит банкротство». Нижняя палата, все более чувствуя свою силу, не желала в данном случае идти на уступки правительству. 18 октября 1915 г. председатель бюджетной комиссии Алексеенко полагал, что ускоренное рассмотрение государственной сметы — вопрос скорее политический, который едва ли будет решен фракциями в положительном смысле. Депутаты постановили рассматривать бюджетные вопросы обычным порядком. Канцелярии Думы было вменено в обязанность составлять большие доклады и ставить их на рассмотрение в комиссии. Министры, как и прежде, являлись на заседания бюджетной комиссии, которые случались нечасто. С 15 сентября по 30 ноября 1915 г. прошло только четыре заседания.

Работа бюджетной комиссии активизировалась в декабре 1915 г. Министры и тогда не забывали посещать ее заседания, давая депутатам пространные объяснения по всем вопросам, интересовавшим народных избранников, и тем самым демонстрировали свою готовность к сотрудничеству. 16 декабря в работе бюджетной комиссии принимал участие министр внутренних дел А.Н. Хвостов, который явился в Таврический дворец вместе со всеми своими товарищами. Показательно, что, подчеркивая свое положение депутата Думы, он вошел не через министерский павильон, подобно прочим министрам, а через главный вход. Сославшись на болезнь, Хвостов предоставил слово своим заместителям, ограничившись лишь отдельными репликами. Это заседание вызвало большой интерес среди народных избранников. Громадная «тринадцатая» комната не вместила всех желавших участвовать в обсуждении сметы Министерства внутренних дел. В итоге заседание перенесли в Полуциркульный зал. На следующий день в бюджетной комиссии выступал министр путей сообщения А.Ф. Трепов.

Думская сессия должна была открыться в ближайшее время, но пока никто не знал, как долго она продлится. На заседании Совета министров 11 января 1916 г. И.Л. Горемыкин поставил об этом вопрос. По его мнению, эту проблему следовало обсудить с представителями нижней палаты. Большинство министров высказалось резко против всяких переговоров с депутатским корпусом, считая, что само правительство должно было установить сроки работы Думы. Особенно категоричен был министр финансов П.Л. Барк. Согласно воспоминаниям А.Н. Наумова, в высказываниях сторонников ограничить думскую сессию неделями, а то и днями — сквозило желание по возможности избежать депутатской критики. Правительство приняло решение оставить нижней палате месяц на обсуждение законодательных проблем: с 5 февраля по 5 марта 1916 г.

В итоге не Горемыкину пришлось решать этот вопрос. 18 января 1916 г. он был отправлен в отставку. Увольнение премьера некоторым представителям общественности показалось победой сил, рассчитывавших на взаимодействие с представительными учреждениями. Действительно, на заседании Совета министров 22 января 1916 г., на котором уже председательствовал Б.В. Штюрмер, было принято решение в скором времени созвать Думу, при этом никак не ограничив длительность сессии.

Правительство шло на уступки, рассчитывая на ответное «благодушие» депутатов. В конце января 1916 г. министр внутренних дел А.Н. Хвостов проводил консультации с лидерами Прогрессивного блока о перспективах его взаимодействия с обновленным правительством. При этом Хвостов очень интересовался: будут ли депутаты на своих пленарных заседаниях ставить вопрос о Г.Е. Распутине. Тогда же министру внутренних дел не удалось договориться о присутствии членов Думы на рауте на квартире нового премьера — Б.В. Штюрмера. Однако последний все же встретился с М.В. Родзянко и переговорил с некоторыми влиятельными депутатами.