— Мне так жаль, что собрание прошло зря. Я не знаю точно, кто прав, но знаю, что ты очень расстроен.

— В любом случае спасибо за поддержку.

— Я всегда тебя поддержу.

— Может, хватит мне вести войны с Керис?

— Согласна; могу себе представить, как это тяжело.

— Тяжело и досадно. Похоже, я половину жизни без толку ее жду.

— Любовь никогда не бывает без толку.

Мастер поднял на хозяйку удивленные глаза и после паузы заметил:

— Ты мудрая женщина.

— В доме больше никого нет, кроме Лоллы. — Бесси встала перед гостем на колени. — Я хочу тебя утешить. Как могу.

Фитцджеральд посмотрел на ее круглое доброе лицо и потеплел. Он так давно не обнимал женщину. Но покачал головой:

— Не хочу тебя использовать.

Белл улыбнулась:

— Я не прошу тебя на мне жениться. И даже любить. Я только что похоронила отца, а тебя огорчила Керис, нам обоим нужно человеческое тепло.

— Чтобы притупить боль, как кувшин вина.

Она взяла его руку и поцеловала ладонь.

— Лучше вина.

Бесси прижала его руку к груди. Мерфин вздохнул, наклонился и поцеловал трактирщицу. Это было как глоток холодной воды в жаркий день, он не мог остановиться. Скоро хозяйка оторвалась от него и стянула через голову платье. У нее были круглые бедра, круглый живот, круглая грудь. Зодчий поцеловал ее в живот и поднял взгляд на вспыхнувшее лицо.

— Пойдем наверх? — пробормотал он.

— Нет, — прошептала Белл. — Я не могу так долго ждать.

Выборы настоятельницы проходили сразу после Рождества. Утром Керис чувствовала себя такой разбитой, что еле поднялась с постели. Когда зазвонил колокол к утрени, у нее было сильное искушение засунуть голову под одеяло и сказать, что ей нездоровится. Но она не могла симулировать, когда столько людей вокруг умирает, и в конце концов превозмогла себя.

Целительница с трудом прошла по ледяным каменным плитам аркады рядом с Элизабет — они возглавляли процессию. Это было обговорено, ведь ни одна не хотела отдавать первенство, обе претендовали на должность настоятельницы. Но врачевательница уже опустила руки. Результат выборов предрешен. Пока пели псалмы и читали молитвы, она зевала, дрожала от холода и сердилась. Этим днем Клерк изберут аббатисой. Керис обижалась на монахинь, ненавидела Годвина и презирала городских купцов за то, что не вмешались. Жизнь не удалась. Не построила новый госпиталь, о котором мечтала, и теперь уже не построит.

Обижалась и на Мерфина за то, что тот делал ей предложение, которое она не могла принять. Фитцджеральд ее не понял. Ему брак приятно разнообразит работу, ей — заменит дело всей жизни. Именно поэтому она колебалась так много лет, несмотря на то что хотела быть с ним, жаждала его до головокружения.

Керис проговорила последние слова молитвы и во главе процессии вышла из церкви. Когда сестры оказались в аркаде, позади кто-то чихнул. Целительница была так расстроена, что даже не обернулась посмотреть. Монахини поднялись по лестнице в дормиторий. Войдя в комнату, Керис услышала за собой тяжелое дыхание. Свеча высветила послушницу Симону — суровую женщину средних лет, добросовестную монахиню, она не станет притворяться. Суконщица повязала льняную маску и встала на колени возле ее матраца. Симона обливалась потом.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно, — испуганно ответила больная. — Мне снился странный сон.

Врачевательница дотронулась до ее лба. Он горел.

— Дай попить.

— Сейчас.

— Думаю, это простуда.

— Во всяком случае, у тебя жар.

— Но я ведь не заболела чумой, правда? Ведь не так все страшно?

— Все равно нужно в госпиталь, — уклончиво заметила Керис. — Ты можешь идти?

Симона с трудом поднялась, и монахиня обернула ее одеялом. Когда шли к выходу, вновь послышалось чихание. Чихала пухленькая сестра Рози, занимавшая должность помощницы ризничей. Целительница жестко посмотрела на нее и подозвала еще одну монахиню:

— Сестра Кресси, отведи Симону в госпиталь, а я посмотрю Рози.

Кресси взяла Симону за руку и повела вниз по лестнице. Врачевательница поднесла свечу к лицу Рози. Она тоже была вся мокрая от пота и напугана до смерти. Керис оттянула ворот платья больной. На плечах и груди виднелась красная сыпь.

— Нет, — взмолилась Рози. — Нет, пожалуйста.

— Может, это ерунда, — солгала Керис.

— Я не хочу умирать от чумы! — Рози осипла.

Монахиня спокойно ответила:

— Сначала успокойся и пойдем со мной.

Она крепко взяла Рози за руку. Та сопротивлялась:

— Нет, я не больна!

— Попытайся молиться. Ave Maria. Давай.

Рози начала молиться, и через секунду целительница смогла ее увести. Госпиталь переполнили умирающие и их родные, большинство из которых не спали, несмотря на то что было еще очень рано. Стоял сильный запах пота, крови и рвоты. Помещение тускло освещали сальные лампы и свечи на алтаре. Несколько монахинь помогали больным, носили воду, убирали. Некоторые из них были в масках. Пришел и брат Иосиф. Наклонив голову, он слушал исповедь Рика, главы гильдии ювелиров, которого окружили дети и внуки. Врачевательница освободила место для Рози и уговорила ее лечь. Та лежала неподвижно, но глаза беспокойно бегали. Больная все понимала и очень боялась.

— Сейчас тебя посмотрит брат Иосиф.

— Ты была права, сестра Керис, — прошептала Рози.

— О чем ты?

— Мы с Симоной, желая поддержать Элизабет, перестали надевать маски. Смотри, что с нами стало.

Целительница не думала об этом. Неужели ее правота подтвердится таким ужасным образом — смертью тех, кто с ней не согласен? Лучше бы ошибиться. Она пошла к Симоне. Та была старше и спокойнее Рози, однако испуганно вцепилась в руку сидевшей рядом с ней Кресси. Врачевательница посмотрела на Кресси. Над ее верхней губой виднелось темное пятно. Керис вытерла его рукавом. Кресси — также из числа снявших повязки — посмотрела на рукав и спросила:

— Что это?

— Кровь.

Выборы проходили в трапезной за час до обеда. Керис и Элизабет сели рядом за столом в конце зала, а монахини — рядами на скамейках. Все изменилось. Рози, Симона и Кресси лежали в госпитале, их поразила чума. Еще у двух монахинь, снявших маски прежде — Элани и Джанни, — наблюдались ранние симптомы. Элани чихала, а Джанни обливалась потом. Заболел, наконец, и брат Иосиф, с самого начала лечивший чумных без маски. Все остальные монахини вновь надели повязки. Если маска — знак поддержки Керис, то она победила.