Несмотря на новое руководство, вложение в Колорадо казалось столь же неудачным, сколь вложение в Месаби было прекрасным, и годами КФА не платила ни пенни по акциям и облигациям. Отягощенные компанией, теряющей деньги, Рокфеллеры заняли непримиримую позицию с организаторами профсоюза. Еще в октябре 1903 года Младший отправил воинственные слова президенту КФА: «Мы готовы стоять в этой битве рядом и довести ее до конца, не уступая ни на шаг. Признание любого рода руководителей рабочих или союза, не говоря уже о встрече, какую они требуют, будет признаком очевидной слабости с нашей стороны»2. За десятилетия коммерческой деятельности Старший научился не уступать прерогатив капитала, особенно, когда доходило до профсоюзов. В 1903 году «Стандард, Нью-Джерси» воинственно прервала забастовку за признание профсоюза на своем нефтеперерабатывающем заводе в Бейонне, штат Нью-Джерси. Поэтому, когда Бауэрс пришел на борт, у него было понимание с Рокфеллерами, что он уверенно блокирует образование союзов.

Имея дело с КФА, Младший рефлексивно придерживался веры своего отца в возможности владения издалека и делегировал широкие полномочия управляющим, отслеживая их результативность по бухгалтерии. Такой подход был оправдан там, где Рокфеллеры являлись мелкими акционерами и не хотели заходить глубже, но здесь он оказался печально неудачным. В КФА Рокфеллеры оказались в беззащитной позиции – всемогущи, но пассивны в нарастающем кризисе.

Когда Младший ушел из «Стандард Ойл» и из других правлений в 1910 году, он остался в КФА, так как семья сохраняла контрольный пакет. КФА, вторая крупнейшая сталелитейная компания страны и семидесятая крупнейшая промышленная фирма в Америке, продолжала работать в убыток, и Младший чувствовал своим долгом осуществить разворот, показав отцу, что он способен разрешить сложную ситуацию. До 1914 года его бумаги раскрывают значительную корреспонденцию по вопросам КФА – скучные бездушные письма, полные стерильных слов о привилегированных ценных бумагах, задолженностях и дивидендах, далекие от гнетущих реалий шахтеров. 31 января 1910 года, когда взрыв на шахте КФА убил семьдесят девять человек, Бауэрс все списал на небрежность шахтеров, даже при том, что Бюро статистики труда штата Колорадо обвинило компанию в «хладнокровном варварстве»3. Когда Младший написал Бауэрсу 7 февраля, он даже не сослался на этот ужас и просто заметил, что рост КФА в последние годы замедлился. Рокфеллеры недолго участвовали в компании, которую Старший планировал продать «Юнайтед стейтс стил», как только сможет получить хорошую цену. Прямо накануне катастрофы в Колорадо Гейтс убеждал Рокфеллера сократить вложение, но тот не хотел слушать.

В правление Рокфеллера для любого руководителя КФА было бы еретичным допустить какую-либо легитимность профсоюзов. Чтобы отпугнуть организаторов, Бауэрс и президент КФА Джесси Уэлборн прибегли к устрашению, внедрили шпионов и детективов и увольняли симпатизирующих союзам. В то же время они старались отвадить рабочих от профсоюзов отеческими мерами, подняли зарплаты на десять процентов и ввели восьмичасовой рабочий день. Как позже отрезвленный Младший сказал о Бауэрсе: «У него была теория добросердечности, то есть он был рад обращаться с людьми хорошо не потому, что они обязывали требованиями, а потому что это правильное отношение христианина. Например, он всегда поддерживал магазины компании. Он говорил, что компания владеет городами, почему бы ей не владеть магазинами»4.

Филантропия Старшего демонстрировала широту его мышления, но его непрекращающаяся оппозиция организованному труду выявила его более старомодную сторону. Он не видел в профсоюзах ничего, кроме обмана со стороны никчемных рабочих. «В начале все прекрасно; они дают организации красивое название и заявляют о добродетельных принципах, – сказал он. – Но вскоре проявляется настоящая цель их организации – сделать как можно меньше и получить как можно больше». Рабочие были неисправимыми транжирами, проматывавшими дополнительную прибыль. «Они тратят деньги на кинотеатры и виски и сигареты»5. В Покантико он не разрешал сотрудником брать выходной в День труда и уволил одну группу, которая попыталась объединиться в союз. Накануне проблем в Колорадо он даже попробовал отменить вложения в строительные проекты Юношеской христианской ассоциации, которые нанимали только членов профсоюзов, но сотрудники отговорили его. Гейтс, если уж на то пошло, проявлял еще большее упрямство и предупреждал: «Ясно, что, если они получат власть, у них будет сила грабить, конфисковывать, впитывать без угрызений совести, жестоко, жадно, если могут, все богатство общества»6. Когда организаторы союзов нацелились на КФА, Рокфеллер, Младший, Гейтс и Бауэрс восприняли ситуацию, как эквивалент Армагеддона в промышленности.

Годами на месторождениях угля в Колорадо шла борьба рабочих. Здесь был капитализм в чистом виде, как его изображал Карл Маркс: опасные шахты в заброшенном адском месте, которыми управляют суровые начальники и где поддерживают порядок вооруженные охранники. Только в 1913 году в этих местах в несчастных случаях погибли или были покалечены четыреста шестьдесят четыре человека. Черные от сажи коксовых печей, рабочие жили в грязи, делали покупки в магазинах компании и созрели для объединения в союз. Тем не менее в мае 1913 года Бауэрс заверил Рокфеллера, что рабочие КФА счастливы, и получил наивный ответ Младшего, что «наиболее отрадно… что крупный промышленный концерн способен обращаться со всеми людьми одинаково, быть открытым и честным во всех своих делах, и в то же время все более успешным»7.

Союз «Объединенные горнорабочие Америки» (ОГА) заметил плодородную почву в этой суровой местности. Шахтерские сообщества были многоязычны, рабочие происходили из тридцати двух стран и говорили на двадцати семи языках; некоторые из них настолько не представляли американских обычаев, что считали Рокфеллера президентом Соединенных Штатов. Организаторы союза тяжело поднимались по пыльным склонам холмов и обращались к рабочим на английском, испанском, итальянском, греческом и славянских языках. К концу июля 1913 года Джон Лоусон из ОГА объявил о своих планах объединить местных шахтеров, и забастовка, и открытый конфликт казались неизбежными. В ответ три крупные угольные компании, КФА в их числе, ввезли вооруженных людей из Детективного агентства «Болдуин – Фелтс» и проследили, чтобы их признали помощниками шерифов округов. Алберт К. Фелтс выступил создателем наводящей ужас «Машины смерти» – ранней версии бронированной машины, с двумя пулеметами наверху, которую можно было направить против бастующих.

В сентябре 1913 года, когда ужасное противостояние стало неизбежным, федеральное правительство попыталось предотвратить забастовку. Рокфеллеры ответили неблагосклонно, уверенные, что президент Вильсон на стороне рабочих. После выборов Вильсона Рокфеллер жаловался: «Хотелось бы однажды иметь Президентом настоящего коммерсанта»8. Назначив бывшего представителя ОГА Уильяма Б. Уилсона первым министром труда, Вильсон полностью нацелил свою администрацию на концепцию коллективного договора. Вильсон отправил своего представителя, Этельберта Стюарта в Нью-Йорк, обсудить с Младшим предотвращение забастовки. Даже при том, что обе стороны заготовили арсенал оружия, Младший отказался встретиться с эмиссаром и отправил его к Старру Мерфи, а тот сообщил, что «мы здесь на востоке ничего не знаем об условиях [в Колорадо] и не хотели бы давать рекомендации руководителям компании»9. Младший трусливо спрятался за Л. М. Бауэрсом, полагаясь на его суждение.