Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Благодарствую, – сказал Селдон и встал. – Мы попытаемся.
Глава 23
Глаза Ванды были полны слез, но не от тоски, – она была в ярости.
– Дедушка, – сказал Ванда, – я не понимаю. Просто не понимаю! Мы побывали уже в четырех фирмах. И каждый из бизнесменов вел себя грубее и нахальнее предыдущего. Последний нас просто выгнал вон. Теперь нас просто никто на порог не пустит.
– Тут нет никакой тайны, Ванда, – вздохнул Селдон. – Понимаешь, когда мы явились к Биндрису, он не знал, зачем мы пришли, и вел себя мило и гостеприимно до тех пор, пока я не заикнулся о скромном подарке в несколько миллионов кредиток. Он сразу стал гораздо менее мил и гостеприимен. А потом, я думаю, по Трентору прошел слух о том, что нам нужно, и каждый последующий богач принимал нас все менее и менее радушно, а теперь нас уже никто и принимать не хочет. Они не собираются давать нам денег, так что толку тратить на нас время?
Ванда обернула свой гнев против себя.
– А я-то, я-то хороша! Просто сидела как дура. Полный нуль!
– Я бы так не сказал, – возразил Селдон. – На Биндриса ты произвела впечатление. Знаешь, мне показалось, что он и правда не прочь был дать мне денег, и в основном из-за тебя. Ты «толкала» его и кое-чего добилась.
– Мало чего добилась. И потом, о каком впечатлении ты говоришь? Он просто счел меня хорошенькой.
– Ты не хорошенькая, – пробормотал Селдон. – Ты красивая. Очень красивая.
– Ну, дед, и что же мы теперь будем делать? – спросила Ванда. – Столько лет труда, и теперь психоистория погибнет?
– Знаешь, – успокаивал Селдон, – я думаю, в этом есть какая-то неизбежность. Я уже почти сорок лет предсказываю гибель Империи, и теперь, когда Империя гибнет, психоистория гибнет вместе с ней.
– Но психоистория спасет Империю – хотя бы частично.
– Знаю. Но я не могу заставить ее помочь.
– Значит, будешь смотреть, как она гибнет?
Селдон покачал головой:
– Попытаюсь сделать так, чтобы этого не случилось, но что я буду делать для этого, честно тебе скажу, не знаю.
– А я буду практиковаться, – заявила Ванда. – Должен же быть какой-то способ усилить мои «толчки», чтобы получалось легче и точнее заставлять людей делать то, что я хочу.
– Как бы я хотел, чтобы у тебя получилось!
– А ты что будешь делать, дедушка?
– Да ничего особенного. Знаешь, пару дней назад, когда я шел к Главному Библиотекарю, я заметил троих молодых людей – они сидели у галактографа и спорили о психоистории. Один из них меня почему-то сильно заинтересовал. Я попросил его встретиться со мной, и он согласился. Сегодня я встречаюсь с ним в библиотечном кабинете.
– Хочешь предложить ему работу?
– Хотел бы… но денег нет. Однако потолковать с ним не мешает. Что я теряю, в конце концов?
Глава 24
Молодой человек явился точно в назначенное время – ровно в 4 т. с. в. (по транторианскому стандартному времени), и Селдон довольно улыбнулся. Он любил пунктуальных людей. Он оперся ладонями о крышку письменного стола и уже собирался было встать, чтобы поздороваться с гостем, но молодой человек поспешил сказать:
– Прошу вас, профессор, не вставайте. Я знаю, у вас больная нога.
– Спасибо, молодой человек, – улыбнулся Селдон. – Однако это не значит, что вы не можете сесть. Прошу вас, садитесь.
Молодой человек снял куртку и сел.
– Вы уж простите меня… – сказал Селдон, – но тогда, когда мы впервые встретились и я договорился с вами о свидании, я даже не удосужился спросить, как вас зовут.
– Стеттин Пальвер, – представился молодой человек.
– Ага, Пальвер… Пальвер… Что-то очень знакомое…
– Так и должно быть, профессор. Мой дед частенько хвастался, что был знаком с вами.
– Ваш дед? Ну точно! Джорамис Пальвер. Он был на два года моложе меня вроде бы. Я все пытался уговорить его поработать над психоисторией, а он упорно отказывался. Он твердил, что никогда не сумеет так хорошо выучить математику. Очень жаль! Как его дела, кстати говоря?
Пальвер опустил голову:
– Как дела? Он пошел по тому пути, по которому уходят из жизни старики. Он умер.
Селдон нахмурился. На два года моложе – и уже умер. Старый друг! Как же они ухитрились так разойтись, что он даже не слышал о его смерти?
– Примите мои соболезнования. Простите меня, – тихо проговорил Селдон.
– Он прожил интересную жизнь, – сказал молодой человек.
– Ну а вы, молодой человек, где учились?
– В университете Лангано.
– Лангано? – сдвинул брови Селдон. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь это не на Тренторе, верно?
– Нет. Мне как раз хотелось поступить в провинциальный университет. На Тренторе, как вы, конечно, знаете, университеты переполнены. А мне хотелось отыскать местечко, где бы я мог спокойно заниматься.
– И что же вы изучали?
– Да ничего такого… Историю. Не та наука, с помощью которой теперь можно прилично устроиться.
(Еще удар, да посильнее прежнего – Дорс Венабили была историком.)
– Но вы вернулись на Трентор – почему? – полюбопытствовал Селдон.
– Деньги. Работа.
– Вы работаете по специальности?
Пальвер рассмеялся:
– Что вы! Вожу зверскую машину. Смесь тягача и бульдозера. Какое там – по специальности!
Селдон с завистью посмотрел на Пальвера. Под тонкой тканью рубашки хорошо были видны его тугие мускулы. Отличное телосложение!
– Давайте я угадаю… Когда вы учились в университете, вы были в команде по боксу.
– Кто, я? Никогда. Я борец.
– Борец! – радостно воскликнул Селдон. – Вы с Геликона?
– Для того чтобы быть хорошим борцом, вовсе не обязательно быть родом с Геликона, профессор.
«Не надо-то оно, может, и не надо, – подумал про себя Селдон, – но только лучшие борцы – с Геликона». Но вслух эту мысль не высказал.
– Ну что ж… ваш дед отказался со мной работать. А вы?
– Что, психоисторией заниматься?
– Я слышал ваш разговор с товарищами, и мне показалось, что вы рассуждаете о психоистории со знанием дела. Ну, так хотите поработать у меня?
– Я же сказал, профессор: работа у меня есть.
– Смесь тягача с бульдозером. Ну-ну.
– Мне хорошо платят.
– Деньги – это еще не все.
– Но кое-что. А вы, как я понимаю, много мне не заплатите. Я уверен, деньгами вы не богаты.
– Почему вы так говорите?
– Так, догадываюсь, и все. Что, разве я ошибаюсь?
Селдон
