только появиться какому-нибудь предложению, тут же кидаются в драку, как цепные собаки. «Во-первых, – вопят они, – где взять денег?» Они говорят: «Нельзя дать работу еще десяти тысячам офицеров без того, чтобы не иметь деньги на выплату десяти тысяч жалований». И даже тогда, когда вам удается прийти к какому-нибудь соглашению, кто займется отбором этих самых новых офицеров службы безопасности? Кто будет ими управлять?

В общем, они так орут друг на друга, спорят, изрыгают гром и мечут молнии, и в конце концов ничего не происходит. Гэри, мне не подвластны даже такие мелочи, как выключенные огни на куполе, которые вы заметили. Сколько это будет стоить? Кто за это отвечает? Нет, конечно, их починят, но на это уйдет несколько месяцев. Вот что такое демократия.

– Как мне помнится, – сказал Селдон, – Император Клеон тоже все время жаловался, что не может делать того, что хочет.

– У Императора Клеона, – желчно проговорил Агис, – было два первоклассных премьер-министра – вы и Демерзель, и вы оба трудились в поте лица, стараясь, чтобы ваш повелитель не отколол какой-нибудь глупости. А у меня семьдесят пять премьер-министров, и все глупцы известные. Гэри, скажите честно, вы же ко мне пришли не затем, чтобы пожаловаться, что дважды подверглись нападению?

– Нет, не за этим. Причина намного хуже. Сир… Агис… мне нужны деньги.

Император изумленно уставился на него.

– Это после всего, что я только что сказал? Гэри, у меня нет денег. О да, у меня есть деньги для поддержания в порядке этого здания, но, для того чтобы их получить, я должен опять-таки столкнуться со своими семьюдесятью пятью законодателями. И если вы думаете, что я могу пойти к ним и заявить: «Мне нужны деньги для моего приятеля Гэри Селдона» – и они мне отвалят хотя бы четверть нужной суммы примерно этак годика через два, вы жестоко ошибаетесь. Этого не будет. – Пожав плечами, он добавил более мягко: – Поймите меня правильно, Гэри. Я бы хотел помочь вам, если бы только мог. А особенно мне бы хотелось вам помочь из-за вашей прекрасной внучки. Вот я смотрю на нее и готов отдать вам все, что у меня есть, все деньги… если бы они у меня были.

– Агис, – сказал Селдон, – если я не получу субсидию, психоистория обречена на гибель – после сорока лет трудов.

– Но она же все равно зашла в тупик после сорока лет трудов, так зачем же так сокрушаться?

– Агис, – сказал Селдон, – значит, мне нечего больше делать. Нападали на меня только потому, что я психоисторик. Люди считают меня вестником несчастий.

Император кивнул:

– Вы предрекаете беды, Ворон Селдон. Я же вам говорил.

Селдон с трудом поднялся:

– Значит, мне конец.

Ванда встала рядом с дедом, прислонясь головой к его плечу. Она пристально смотрела на Императора.

Но, когда Селдон повернулся, чтобы уйти, Император вдруг сказал:

– Погодите, погодите. Я вдруг вспомнил одно стихотворение…

                                 Слезами полита земля.

                                 Добро пред злом склонило выю.

                                 Одни на золоте сидят,

                                 И гибнут с голоду другие.

– Что это значит? – хмуро спросил Селдон.

– Это значит, что, хотя дела в Империи идут из рук вон плохо, в ней все равно есть богатые люди. Почему бы не обратиться к кому-нибудь из наших меценатов? У них нет своего парламента, и они могут, если захотят, просто взять и выписать чек.

Селдон прищурился.

– Попробую…

Глава 22

– Мистер Биндрис, – сказал Гэри Селдон, протягивая руку для приветствия, – я так рад возможности видеть вас. Вы очень добры, что согласились встретиться со мной.

– А почему нет? – дружелюбно отозвался Тереп Биндрис. – Я вас хорошо знаю. Вернее сказать, я хорошо знаю о вас.

– Это приятно. Следовательно, вы слышали о психоистории.

– О да, какой интеллигентный человек о ней не слышал! Не скажу, конечно, чтобы я что-то в ней понимал. А кто эта юная леди с вами?

– Моя внучка Ванда.

– Какая красавица! – причмокнул Биндрис и почтительно поклонился Ванде. – Но рука у вас, милочка, по-моему, тяжелая, а?

– Вы преувеличиваете, сэр.

– Не думаю, не думаю… Ну, прошу садиться, и скажите мне, что я могу сделать для вас.

Биндрис сделал широкий жест, указывая на два удобных широких кресла, стоявших у письменного стола. И кресла, и сам украшенный резьбой стол, и широкие двери, которые разъехались при приближении гостей, и сверкающий, выложенный обсидиановыми плитами пол кабинета Биндриса – все было роскошное, восхитительной, тонкой работы. Но Биндрис на этом роскошном фоне выглядел совсем невыразительно – маленький, желтолицый. С первого взгляда в нем никак нельзя было признать одного из крупнейших финансовых воротил Трентора.

– Мы пришли к вам, сэр, по совету Императора.

– Императора?! Вот как?!

– Да. Он нам помочь не сумел, но сказал, что, может быть, нам сумеет помочь такой человек, как вы. Вопрос, конечно, упирается в деньги.

– В деньги? – нахмурился Биндрис. – Я вас не понял.

– Видите ли, – сказал Селдон, – почти сорок лет психоисторию финансировало правительство. Однако времена меняются. И Империя теперь не та, что была когда-то.

– Да, это я знаю.

– У Императора денег для того, чтобы поддержать нас, нет, и даже если бы они были, ему пришлось бы обратиться за утверждением субсидии в парламент, а там бы этот вопрос не прошел. Поэтому он посоветовал мне обратиться к бизнесменам, у которых пока еще есть деньги и которые могут раскошелиться на благое дело.

Наступила длиннющая пауза. Наконец Биндрис сухо проговорил:

– Император, я боюсь, ничего не знает о бизнесе. Сколько вам нужно?

– Мистер Биндрис, дело очень серьезное. Мне понадобится несколько миллионов.

– Несколько миллионов?!

– Да, сэр.

Биндрис нахмурился:

– Речь идет о займе? Когда вы сумеете вернуть долг?

– Мистер Биндрис, честно говоря, я не обещаю вернуть долг. Я ищу безвозмездной субсидии.

– Даже если бы я хотел дать вам денег – и как это ни странно, должен вам сказать, почему-то мне очень хочется это сделать, – я бы не смог. У Императора – парламент, а у меня – совет директоров. Я не могу сделать такой щедрый подарок без разрешения совета, а они ни за что на такое не согласятся.

– Почему? Ведь ваша фирма очень богата. Несколько миллионов для вас – сущий пустяк.

– Приятно слышать, – усмехнулся Биндрис. – Но только, увы, именно сейчас наши доходы упали. Не настолько, чтобы мы обанкротились, но настолько, чтобы мы обеспокоились. Если вся Империя в упадке, в упадке и ее составные части. Мы не в состоянии подарить кому-либо несколько миллионов… Мне искренне жаль, но ничего не поделаешь. – Селдон сидел молча. Биндрис участливо