– Мы консультировались с психологами, – продолжила туроператор, – думали, они чокнутые нимфоманки. А психолог объяснил, что ничего страшного, чем бы дамочки ни тешились, лишь бы не вешались. В общем, дома у них такой напряженный ритм работы, что надо снимать стресс. Люди по-разному это делают. Кто-то пьет, кто-то с парашютом прыгает или боксом занимается. Лишь бы в радость. Захотелось, короче, на панель – добро пожаловать!

– И как это все происходило?

– Кошмарно! – в сердцах сказала работница турбизнеса. – Поскидывали свои брюлики, деловые костюмы, обрядились в джинсовые мини, раскрасились, нацепили парики. И на улицу, задницей вилять! А мы следом. С тремя бодигардами.

– Что, неужели они еще и клиентов сняли? Или все ограничилось одним дефиле? – хихикая, спросил я.

– Какое дефиле! С первой попытки клиента подцепили, потом еще. Короче, обслужили шестерых за две ночи. В паре они работали. Причем за услуги брали копейки! Практически даром…

– Даже Мессалина, похоже, отдыхает… В страшном сне такое не приснится! Бр-р-р…

– А ты бы видел, какие они под конец радостные были! Благодарили, подарков нам накупили. Мол, отдохнули, как никогда! Сказали – еще приедут. И подруг привезут. Ждем. С ужасом…

– Тяжелый у вас, ВИП-туроператоров, хлеб! – сочувственно сказал я. – Скажи лучше, Мила, как специалист, а настоящих клошаров в Париже много?

– Этих бомжей? – повела плечиками Мила. – Да полным-полно. Чем им тут не жить? Им государство все обеспечивает. Это мы тут горбатимся день и ночь, всяких придурков-миллионеров сторожим, ублажаем, а они отдыхают.

– Где их можно увидеть?

– Да везде! – Мила наморщила лобик. – Вокруг набережных их полно толчется, наши «бомжи», конечно, не в счет! А еще – у Нотр-Дам-де-Пари. Там всегда много опущенных. Потому, что туристов много.

– А ты слышала, чтобы в клошары кто-то по убеждению уходил? Ну, какие-то известные люди, например?

Мила задумалась и посерьезнела, крутя в руках сигарету.

– Знаешь, когда была я простым экскурсоводом, честно скажу, всякие байки рассказывала. Надо же интересную программу людям делать, внимание держать. Я говорила, что парижские клошары отличаются от остальных европейских нищих своим свободолюбием, особым характером. Может, раньше такое и было, я не знаю. Но сейчас точно нет. Если хочешь мое честное мнение, клошары – это полная пурга, туристская фишка. Была у меня одна романтическая парочка из России, прибыли на медовый месяц. Обоим – лет по двадцать, детки каких-то известных российских актеров. Они начитались всяких романтических бредней, хотели, чтобы у них экскурсоводами были парижские клошары. И отвели бы их своими бродяжьими тропами на Монмартр. У них идея фикс была, что все клошары в Париже – в прошлом художники и музыканты. Ну, пришлось нашего элитного гида соответственно наряжать. И еще охранника в придачу сзади выставлять – все-таки бродяжьи тропы! Эти молодожены счастливы были до безу мия! Такие чаевые оставили, до сих пор вспоминаю…

– Да, вправду интересно. Хотя не позавидуешь тебе.

– Ох и не говори! – отмахнулась Мила. – Сижу тут с этим Жорой дура дурой. Боюсь мобильник из рук выпустить – мало ли что. Задремать ни на минуту нельзя, пока мои богатенькие буратины не утихомирятся. Прикинь, я тут напрягаюсь, волнуюсь, а эти козлы переоделись в лохмотья и придуриваются. Один, вице-президент крупной нефтяной компании, между прочим, в первый день пребывания вылез в час пик на улицу милостыню просить. Уселся на тротуаре с картонкой. За час сто евро собрал. Такой щупленький, лысенький. Очень уж жалостливо глядел на всех, так и хотелось накормить. Мы с Жорой чуть от ужаса не умерли. Ведь если что – расстреляют потом…

– Да… У богатых свои причуды! – ухмыльнулся я. – Знаю, что у нас некоторые миллиардеры на спор в метро спускаются. Но это не такой экстрим, конечно. Ладно, не буду больше от работы отвлекать. Спасибо за первую помощь, пошел я, пожалуй.

– Тимофей, может, останешься у меня, переночуешь? Палатка большая! – кокетливо сказала Мила и повела плечиком, с которого случайно упала бретелька. – Жоре по контракту положено вообще на улице дежурить, глаз с этих обормотов не спускать, чтобы не случилось чего…

– Да не, спасибо! – Я очень живо представил себе выражение лица Жоры и особенно его кулачищи, и мне захотелось уйти из этого гостеприимного местечка поскорее. – Я, пожалуй, пойду. Найду, где переночевать. А не найду – погуляю просто. Париж – красивый город!

– Ну, ладно… – немного разочарованно вздохнула Мила. – Тогда удачи тебе. Мы тут еще два дня будем. Если что – заглядывай на огонек!

– Договорились!

– И это… Будешь уходить – Жору обратно позови. А то он там замерз, наверно, несчастный.

– Ладно, позову! Пока.

Я жестом показал Жоре, что место в палатке вакантно, целомудренно отошел в сторону и постоял несколько минут у воды. Из палаток, разбитых метрах в пятидесяти от палатки Милы, неслось веселое дружное ржание хорошо поддавших мужиков. Похоже, люди здорово проводили время. Только радоваться.

Я улыбнулся, поднялся по ступенькам и пошел куда глаза глядят по ночному Парижу. Воздух был прохладный, дышалось свободно и легко. Я впервые за долгое время действительно никуда не спешил.

Каких только сюрпризов не преподносит порой жизнь!

* * *

На следующий день, немного выспавшись в обнаруженном укрытии на набережной, судя по всему недавно оставленном кем-то из бомжей, решил отправиться на остров Сите, к собору Парижской Богоматери, в надежде пообщаться с клошарами. Пока шел, не уставал поражаться миниатюрности центра Парижа: за полчаса можно легко добраться от одной знаменитой достопримечательности до другой.

По пути наблюдал забавную сценку: двое бомжей, у которых явно была не самая простая ночь, умывались в городском фонтане. Один из них сунул голову в воду, а затем долго отряхивался, мотая мокрой головой, как собака. Другой, шумно отплевываясь, чистил зубы. Вот такое утреннее омовение. Я, если честно, приноровился делать то же самое в туалетах кафе, особенно выручал «Макдоналдс». А кроме того, несколько раз захаживал принять горячий душ в разные социальные заведения.

Там же я приноровился решать проблему с питьевой водой. Подобрал на помойке пластиковую бутылку из-под кока-колы, прополоскал ее хорошенько и стал набирать в нее водичку в туалетах и таскать с собой в рюкзаке, тоже, кстати, подобранном в одном из мусорных баков. На день воды вполне хватает. Да и руки помыть, в случае чего, всегда можно.

Что же касается стирки, то этот вопрос наловчился решать самым примитивным образом, сполна оценив преимущества туалетов для инвалидов. В этих просторных заведениях можно спокойно постирать исподнее в рукомойнике, даже голову помыть при желании. А просушить бельецо можно под феном, главное – чтобы других посетителей в это время поблизости не было: удивлению предела не будет!

Когда я, прогулявшись по утреннему Парижу, оказался на острове Сите, то обнаружил там и в самом деле много бомжей. Они спали, сидели, что-то лениво жевали на площади перед величественным Нотр-Дамом.