Четверо биокиберов, занятых геодезической разметкой, деловито перемещались по плато, то и дело останавливаясь для ультразвукового сканирования глубины залегания базальтовой плиты и вешками обозначая ее края. Еще около десятка биокиберов собирали камнелитейную установку по переработке пеносиликата в кварцит, из которого потом будут отливаться модульные блоки туристической базы. Общепринятая практика сооружения строений из местных материалов на Мараукане была особенно эффективной и экологически оправданной. Кто-то подсчитал, что если весь пеносиликат на Мараукане разложить на песок, воду и кислород, то их на планете будет не меньше, чем на Земле. Разве что в атмосфере место азота займет аргон.

Подойдя к одному из биокиберов-геодезистов, я для проформы проверил его расчеты. В общем-то, мог этого и не делать. Лучше бы отару овец пас, по предположению Ютты, и то больше пользы. Овец пасти я не хотел, но от созерцания набегающих на берег волн фторсиликонового моря, как предложил Борацци, в данный момент определенно бы не отказался… Уж и не знаю, что навеяло на меня расслабляющую грусть — то ли неумолчный звуковой эффект марауканского прибоя, то ли стресс вестибулярного аппарата после спуска с платформы.

Делать на поверхности было нечего, но и возвращаться на платформу не хотелось. Опять испытать шок высотобоязни — нет уж, увольте! Дам коммодору время до полудня покопаться в моих вещах, а когда буду возвращаться, уменьшу степень высотобоязни почти до нуля. И пропади она пропадом легенда прикрытия! Более идиотской легенды у меня еще не было. Человек с подобным недостатком всегда вызывает к себе повышенное внимание, но именно на этом противоречии и базировалась легенда. В среде обывателей принято считать, что агенты — люди неприметные и ничем не выделяющиеся, а тут человек со столь ярко выраженной фобией… Скрепя сердце я согласился, но никак не предполагал, что высотобоязнь будет не столько вуалировать, как мешать.

Чтобы хоть чем-то себя занять, я обошел оконтуренную вешками площадку, затем включил на левом предплечье компьютер, связался с лабораторией и запросил объемное изображение съемки базальтовой плиты в толще пеносиликата. Если коммодор с координатором сейчас в моем коттедже, пусть констатируют, насколько исполнительный у них планетолог. Минут пять я с полным безразличием рассматривал известное мне изображение, даже не пытаясь сравнить его параметры с оконтуренной вешками площадкой. Коммодор может думать обо мне что хочет, но я в собственных глазах выглядеть идиотом не желаю.

Нависающая сверху циклопическим зонтиком платформа отбрасывала на поверхность гигантскую тень, отчего на плато было сумрачно и прохладно — не более десяти градусов. Непроизвольно я поднял голову и увидел, как из пассажирского створа платформы вылетела фигурка в оранжевом комбинезоне и начала плавно опускаться. Гости ко мне. Интересно, по мою душу или…

Когда до поверхности оставалось метров десять и я смог различить лицо, то понял, что «или». Вниз спускалась инженер-дорожник Мари Нолано и уж точно не ко мне.

— Добрый день, Мари! — крикнул я, направляясь навстречу. В атмосфере аргона голос прозвучал патефонно-пискляво, будто я говорил в стакан.

— Здравствуйте, Вольдемар, — корректно поздоровалась она таким же шелестящим голосом, настороженно глядя на меня. — Чему вы улыбаетесь?

— А вы слышите, как здесь голос звучит?

— Обычное явление… — пожала плечами Мари.

Она извлекла из подсумка планшет, вывела на экран трехмерное изображение местности и принялась внимательно его рассматривать, сравнивая с натурой. Будто меня рядом не существовало. Странная женщина. Ничего ей не надо, кроме самой себя. Будь у нее приличный счет в банке, определенно бы уединилась, чтобы целиком и полностью отдаться своему увлечению — голографическим играм. А ведь симпатичная…

— Уже определились с проектом здания турбазы? — поинтересовался я.

— Да, — лаконично ответила она, продолжая рассматривать план местности на планшете и делая на нем пометки светокарандашом.

— А посмотреть на макет можно?

— Да.

Не удостоив меня взглядом, Мари щелкнула клавишей, и над планшетом вырос призрачный макет будущей туристической базы. Жилые корпуса, бассейн, спортивные площадки… Весь комплекс был выполнен в готическом стиле и показался мне несколько мрачноватым. Хорхе Чивет и здесь не хотел отступать от своих архитектурных принципов, сумев-таки внедрить элементы готики. Хорошо хоть церковный собор не догадался в центре поставить.

— Дизайнер это видел? — поинтересовался я.

— Да.

— И одобрил?

— Да.

Наверное, если бы я спросил: «Других слов вы не знаете?» — она бы ответила: «Да». Но я не стал экспериментировать. Кто я ей? Даже не начальник.

— А здесь, как понимаю, должны пройти подвесные дороги к Пирамиде? — указал я пальцем на пунктирные линии, ведущие от макета за пределы изображения.

— Да. — Мари словно услышала мой немой вопрос о своем словесном багаже. — Одна — пешеходная, по другой будет ходить фуникулер.

Она закрыла планшет, сунула его в подсумок и, так и не посмотрев на меня, уверенно зашагала на юго-запад.

— Куда вы? — поспешил я за ней, порадовавшись, что в конце концов нашел вопрос, на который нельзя дать однозначный ответ.

— К разлому. Дизайнер считает, что разлом — неотъемлемая часть достопримечательностей Марауканы, поэтому подвесные дороги следует проложить вдоль него.

— А вы как считаете?

Наконец-то Мари посмотрела на меня.

— А мне все равно — где прикажут, там и проведу, — проронила она равнодушным тоном.

Мы вышли из тени платформы и приблизились к широкой расщелине, змеившейся ломаной линией по пеносиликатному плато. Относительно свежие по геологическим меркам вертикальные стены разлома льдисто искрились на солнце и уходили вглубь метров на пятьдесят. Дно расселины было засыпано пеносиликатной пылью, которая за триста лет образовала идеально ровную тропинку между скалистыми стенами.

Я только глянул на дно и тут же отпрянул, а Мари безбоязненно подошла к самому краю и остановилась так, что носки сапожек зависли над пропастью.

— Не страшно? — поинтересовался я.

— Нет… — рассеянно ответила через плечо Мари, достала из кармана сканер и начала проводить съемку разлома.

Работала она минут пять, затем вызвала с платформы скутер, уселась на него и умчалась вдоль разлома по направлению к Пирамиде. Не сказав «До свидания» и не посмотрев в мою сторону. Будто не человек ее сопровождал, а биокибер.

Вначале я хотел уменьшить высотобоязнь до нуля, но не решился — вдруг с платформы за мной наблюдают, — лег и, ползком подобравшись к краю, заглянул в расселину. Не представляю, что тут может быть интересного для туристов? Разок посмотреть на любопытную трещину в искусственном плато и больше не захочется… Тем более что ходить по идеально ровному дну не рекомендуется — можно не только провалиться в метастабильную пыль, но и навеки забетонироваться в толще пеносиликата в назидание всем любителям экстремальных ощущений.