За окном разыгралась настоящая снежная буря — хлопья били в стекло, завывал ветер. Такая же буря разразилась вскоре и за обеденным столом.

Отец Лехи начал рассказывать про свои школьные годы. Из его слов выходило, что это была сплошная идиллия: строгая дисциплина, послушные дети, добрые учителя. Я не верю подобным историям — не может быть, чтобы тогда все было белым, а сейчас стало черным. Человеческие отношения и нравы не меняются. Не могут все дети быть послушными, любить учителей и с радостью напяливать школьную форму. Всегда найдутся свободолюбивые, которым это будет не по нраву.

Было ясно, что Лехин папа просто не умеет общаться с подростками и не знает, о чем с нами разговаривать. Мой отец тоже запускает что-нибудь подобное, когда ко мне подруги приходят. Взрослые ведь нас тоже боятся, не знают, как себя вести. Вот и Лехе надо было проявить чуткость и просто молчать и слушать.

Но Леха — ох, Леха! Это был явно не его день. Поглощенный своими мыслями, он даже и не заметил, как совершил роковую ошибку. Допивая сок, он взял мобильник и начал печатать сообщение.

Ничего хуже он сделать не мог. Это было именно то, что взрослые, все до одного, просто ненавидят. Если во время разговора ты отвлекаешься на мобильник — сообщение отстукиваешь или играешь во что-нибудь, — пиши пропало. Значит, ты проявляешь полное неуважение к собеседнику, пренебрежение к разговору. Ничего хорошего после этого от взрослых не жди.

Так случилось и на этот раз. Евгений Сергеевич замер на полуслове и резко бросил вилку на стол. Лицо его начало краснеть, брови сошлись над переносицей… Я видела — еще мгновение, и он взорвется: видно, и у него день не задался. А семейный скандал в присутствии гостя — это было худшее, что могло произойти.

Надо было что-то предпринять — и срочно. В благородном порыве я вскочила, потянулась за солью — и локтем опрокинула хрустальный кувшин. Темный сок выплеснулся на скатерть, обдав сидящих фонтаном брызг, огромная пурпурная клякса вытянула длинные вишневые щупальца. Кувшин подкатился к краю стола, несколько мгновений побалансировал и… полетел на пол. Общий вскрик, звон бьющегося стекла, писк моего мобильника…

Семейный скандал был приостановлен взрывом вишневого сока.

Но я этого уже не видела, потому что, не выдержав напряжения, первый раз в жизни полностью отключилась.

Я очнулась на кровати в Лехиной комнате. Не знаю, сколько минут (или часов?) просидела там, заткнув уши руками и приговаривая:

— Меня тут нет, меня тут нет!

Из оцепенения меня вывел голос Лехиной мамы:

— Сашенька, с тобой все в порядке?

Не отнимая рук от лица, я быстро закивала.

— Мы вас оставим с Лешей, хорошо? Нам с Евгением Сергеевичем нужно уйти. У тебя точно все нормально?

Нас оставят с Лехой? Хм! Слезы моментально высохли, и я даже смогла пролепетать что-то на прощание.

Хлопнула входная дверь, в комнату заглянул Леха.

— Эй, псих! Можешь расслабиться. Предки свалили.

За окном сгущались тучи, в комнате было полутемно. Снегопад не прекращался, охапки мягких хлопьев шлепались в окно. Белые перья зимы…

Леха зажег свет, несколько секунд рассматривал меня, потом вздохнул:

— Думаю, тебе лучше пойти умыться.

— А они… дома точно никого нет?

— Да точно, говорю тебе. Убедились, что ты жив, и отчалили по своим делам.

— А на кухне… уже убрали?

— Убрали. И осколки выкинули.

Мне снова захотелось заплакать, но я сдержалась. Что случилось, то случилось, и ничего теперь не поделать. Я посмотрела на Леху — он переоделся в черные спортивные штаны и белую футболку. Вспомнились пурпурные щупальца вишневого сока… Белый свитер Лехиной мамы был таким красивым… Так же, как и отцовский серый костюм.

— А другие разрушения… они были очень большими?

— Достаточными. Но прикольнее всего был ты сам. Никогда не видел, чтобы парень так отключался!

— Да, прикольно, — пробормотала я, не зная, куда девать глаза. — А я ничего не помню.

— У тебя глаза закатились, и ты начал трястись, как под током. А потом посинел, и было похоже, что ты умер. Мама хотела «Скорую» вызвать.

Ох, лучше бы я и вправду умерла! Вот тебе и побывала у Лехи в гостях… Вот тебе и познакомилась с родителями!

От расстройства я поскорее сбежала в ванную, заперлась там и осмотрела одежду, чтобы оценить ущерб. После этого мне снова захотелось упасть в обморок. Фирменная футболочка из «Экспедиции» была безнадежно забрызгана. Досталось и джинсам, и арафатке… Повезло только салатовым кедикам, на них ни пятнышка, хоть какое-то утешение. А потом я взглянула в зеркало и поняла, что брызги на одежде — это ерунда. Опухшая физиономия выглядела еще кошмарнее — это был просто воздушный шарик вишневого цвета.

— Эй! Надеюсь, ты не умер там еще раз? — постучался Леха.

Я поплескала на лицо водой, вытерлась первым попавшимся полотенцем. В зеркало я решила никогда в жизни больше не смотреться. Зачем? Каждый раз одно расстройство.

На кухне меня ждала чашка горячего чая.

— Мама велела приготовить тебе, — объяснил свою заботливость Леха. — Кстати, она просила передать…

— Что? — спросила я, холодея.

— Что ты молодец, — Леха скептически хмыкнул.

А я в недоумении замерла.

— Она это в кавычках сказала?

— Что-что? — не понял Леха.

— Ну, вот так? — Я пошевелила согнутыми пальцами.

— А ты как думал! — фыркнул Леха. — Конечно, в кавычках. Это был ее любимый кувшин, между прочим! И любимый сок. И любимый свитер! А у папы — любимый костюм… Ладно, проехали, — быстро проговорил он, увидев мое лицо. — Пей чай давай. А раньше с тобой такое бывало? Ну, припадки.

— Было пару раз, — кивнула я, отхлебывая чай. — Однажды в метро я чуть на рельсы не упал. Там такой переполох начался! Милицию вызвали, «Скорую»… Вокруг меня толпа собралась, как на распродаже. А второй раз — в школе, на линейке. Тоже весело было…

Я, конечно, гнала, но было приятно прикалываться над Лехой. И видеть на его лице любопытство, смешанное с уважением.

— Есть новости. Вот только не знаю, говорить тебе или нет… — Он с сомнением посмотрел на меня. — Никогда бы не подумал, что ты такой нервный.

— Хватит издеваться, — буркнула я. — Говори давай!

— В общем, ничего хорошего. Мэджик пропал, — сообщил Леха упавшим голосом.

— Что?!

— Я еще раз послал его за перчатками, и он не вернулся.

– И ты все это время молчал! – воскликнула я, вскакивая из-за стола. – Бежим! Надо найти Мэджика!