— Тренируюсь. Меня пригласили в сборную детского сада по баскетболу, разве ты не знаешь? — За язвительностью я старалась скрыть невероятное смущение.

— Да, тяжелый случай, — буркнул Леха, вырывая у меня плечики с курткой. — Можно было меня позвать.

Он повесил куртку на перекладину, закрыл шкаф.

Мы пошли по темному коридору, остановились у двери его комнаты.

— Нам сюда, — сказал Леха, берясь за ручку. Мэдж вился под ногами и радостно повизгивал.

— Все-таки дартс лучше перевесить, — вырвалось у меня. — На место баскетбольной корзины. А корзину повесить над дверью.

— Что? — замер Леха. — Что ты сказал?

— Ну, у тебя же дартс на двери висит… — пролепетала я, только сейчас понимая, что прокололась и выдала себя с головой. Что он теперь обо мне подумает!

— Да, действительно… А ты откуда знаешь? — настороженно посмотрел на меня Леха.

— Интуиция! — выпалила я: надо же было как-то выкручиваться!

— Хм-м-м… Интересно… — Теперь уже Леха не торопился входить в комнату. — А еще что-нибудь можешь угадать?

— Без проблем! На окне — пиратский корабль с черными парусами, на стене — старинные часы, — наспех перечисляла я, кляня себя за несдержанность.

— Все правильно… — потрясенно прошептал Леха. — Только это не часы, а барометр.

«Я в бинокль не разглядела!» — чуть было не бросила я, но спохватилась и спросила только:

— Войти-то можно? А то Мэдж сейчас охрипнет.

— Ну да, конечно! — И Леха распахнул передо мной дверь.

Я с трепетом переступила порог, йорк с радостным лаем рванулся к балконной двери.

— Не надоело гулять? — Леха открыл балкон и выпустил собаку.

А я рассматривала корабль с черными парусами. Вблизи он выглядел еще прикольнее: парусник был сделан из старого шлепанца и рваных пакетов, но смотрелся как настоящее боевое судно.

— Отец из Крыма привез. Там один художник, Дмитрий Петров, живет на берегу и делает такие. Из рваных тапок и всякого мусора. У него на волнах целый флот качается.

— Прикольно… А я бы выбрал с алыми парусами, — вздохнула я, вспомнив любимую книгу.

— Ты прям как девчонка! — фыркнул Леха. — Любишь сказки. Давай флешку. Посмотрим, что там у тебя за музыка…

Песня называлась «Соло для звезды» и была из тех, что на все времена. Ее хотелось слушать и слушать до тех пор, пока не выучишь слова и не начнешь подпевать. Такие рождаются очень редко, как новые звезды. Они объединяют разные поколения, потому что нравятся всем. И хотя певица была не очень, баллада пробирала до слез. А уж если ее споет Тима — она завоюет и изменит мир!

— Правда, здорово? — спросила я Леху, после того, как мы прослушали песню восемь раз.

— Нормально! — равнодушно бросил тот. — Девчачья.

— То есть? — удивилась я.

— Слащавая слишком. Девчонкам обычно такие нравятся.

— А парням?

— Не мой формат. Мне надо что-нибудь потяжелее. «Киш» или «Рамштайн»… Для тонуса! Или с оранжировками прикольными.

«А ну тебя! Ничего не понимаешь!» — отмахнулась я, но только мысленно, конечно.

— Наверное, она сама пела, — сказала я вместо этого. — Хозяйка сумки. Сама написала и спела.

— Похоже на то. Непрофессионально. И оранжировки никакие, — согласился Леха.

«Горе мне с тобой!» — вздохнула я.

— И что это нам дает? — вопросительно посмотрел на меня Леха. — Ну, в плане расследования?

— Мотивацию, — строго сказала я.

— Чего? — недоуменно уставился на меня Леха. — Не понял!

— Надо побыстрее найти хозяйку арбуза!

— Почему?

— Потому что она написала гениальную песню!

И в этот момент в комнату с балкона ворвался облепленный снегом Мэджик. Пес подбежал к нам и, виляя хвостиком, положил на пол коричневую перчатку с пуговкой в виде маленькой кожаной ракушки. Пуговка показалась странно знакомой, но разбираться было некогда: Леха накинулся на Мэджика с криком:

— Мэдж! Нельзя! Чужое! Неси обратно!

Песик, задрожав, испуганно поджал хвост, подхватил перчатку, рванулся на балкон и через минуту, снова весь в снегу, вернулся обратно с точно такой же перчаткой, но только на месте оторванной пуговицы лохматились нитки.

— Мэдж!!! — взревел Леха. — Теперь еще и пуговицу оторвал! Я тебе за это голову оторву!

— Не ори на него, — вступилась я за песика. — Ничего он не отрывал. Неужели не видно, что это другая перчатка?

— Как — другая? — не понял Леха.

— А так. Первая была правая, а эта — левая!

— Да? — удивился Леха. — Не заметил. Тогда ладно. Только пусть он все равно ее обратно отнесет!

Я тихо поговорила с собачкой, и та опять исчезла на балконе.

И тут я вспомнила, где видела пуговку в виде ракушки. Открыв арбуз, я извлекла ее оттуда: коричневую, кожаную — точно такую же, как на одной из перчаток.

— Та-ак, — Леха ошарашенно почесал затылок. — Похоже, она с той самой перчатки…

— Получается, что так.

— Эх, жалко я прогнал Мэджа! Надо было как следует рассмотреть…

А потом до него дошло еще кое-что:

— Но получается… Что это перчатки автора песни?! — Он как будто и сам не верил этому открытию.

— Ну да!

— И что она — моя соседка?!

— Типа того!

Мы посмотрели друг на друга долгим потрясенным взглядом и хором воскликнули:

— Надо немедленно выяснить, где Мэдж взял перчатки!

И в этот момент в коридоре послышались голоса.

— Предки! — застонал Леха. — Теперь проходу не дадут! Засадят обедать…

— Как — обедать?! — всполошилась я. — Я не хочу! Я не могу!

— Тебя никто и спрашивать не станет! — фыркнул Леха.

Но я уже в панике металась по комнате, потом выскочила на балкон — бежать, бежать, пока меня не разоблачили! Эх, пожарная лестница далеко, не добраться! Восьмой этаж…

— Бесполезно, — донесся из комнаты насмешливый голос Лехи. — Пути к отступлению отрезаны. Так что готовься к худшему.

И я отправилась на казнь.

При ближайшем рассмотрении Лехины предки оказались очень даже похожи на нормальных людей.

Мама, хрупкая невысокая женщина, была одета в джинсы и белый свитер. Темно-русые волосы падали на плечи, в обращенных ко мне серо-зеленых глазах светился интерес. Значит, один Лехин глаз — от мамы! И волосы, похоже, тоже. Женщина приветливо улыбалась, и я приободрилась, хотя в целом все еще чувствовала себя как на вулкане.