Секрет приготовления превосходного тушеного мяса по-бургундски заключается в добавлении небольшого количества апельсиновой кожуры.

Чтобы удалить пятна от вишни, смочи их зрелым помидором, а затем смывай как обычно.

Главное — не паниковать.

Чтобы на брюках держалась стрелка, выверни их наизнанку и проведи куском мыла по внутренней стороне стрелки. Затем выверни обратно и гладь, как обычно.

Фокус в том, чтобы оставаться занятым.

Несмотря на то, что звонил убийца, я делаю все, как обычно.

Секрет в том, чтобы не позволять воображению свести тебя с ума.

Всю ночь я чищу, я не могу заснуть. Чтобы вычистить духовку, я нагреваю в ней кастрюлю с аммиаком. Другой способ сделать долговечную стрелку на брюках — смочить тряпку, через которую их гладишь, разбавленным уксусом. Я вычищаю сегодняшнюю грязь из-под каждого ногтя. Если бы я не открыл окно, я бы задохнулся от запаха нагретого аммиака.

Вот, мне нужно всего лишь забыть об этом.

Соц.работница куда-то пропала. Каждые десять минут я звоню соц.работнице в ее офис, но слышу лишь ее сообщение. Впервые за десять лет я звоню ей, и это все, что я слышу. «Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала».

Я говорю, что сумасшедший психопат, о котором она мне говорила, вот, он звонил.

Всю ночь я названиваю ей в офис каждые десять минут.

Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.

Она должна предоставить мне какую-нибудь защиту.

И ее автоответчик продолжает отключать меня. Поэтому я звоню снова.

Пожалуйста, оставьте сообщение.

Мне нужна вооруженная круглосуточная полицейская охрана.

Пожалуйста, оставьте сообщение.

Кто-то может быть в коридоре, когда мне потребуется сходить в туалет.

Пожалуйста, оставьте сообщение.

Убийца, о котором она мне говорила, знает, кто я. Он звонил. Он знает, где я живу. У него мой телефонный номер.

Пожалуйста, оставьте сообщение.

Позвони мне. Позвони мне. Позвони мне.

Пожалуйста, оставьте сообщение.

Если утром обнаружится, что я совершил самоубийство, знай, что это убийство.

Пожалуйста, оставьте сообщение.

Если я кончу свои дни от рук какого-то убийцы, который запихнет мою голову в духовку, то это будет лишь потому, что она никогда не прослушивает записи автоответчика.

Пожалуйста, оставьте сообщение.

Слушай, говорю я аппарату. Это серьезно. Это не параноидальный бред. Она ведь уже вылечила меня от него, так?

Пожалуйста, оставьте сообщение.

Это не шизоидные фантазии. У меня нет галлюцинаций. Поверь мне.

Пожалуйста, оставьте сообщение. Затем ее кассета для сообщений заканчивается.

Всю ночь я не сплю и слушаю, придвинув холодильник ко входной двери. Мне нужно в туалет, но не так сильно, чтобы рисковать жизнью. Люди проходят по коридору, но никто не останавливается. Никто не касается моей дверной ручки всю ночь. Телефон просто звонит и звонит, и я отвечаю в надежде, что это соц.работница, но это никогда не бывает она. Это обычный парад человеческого ничтожества. Беременные разведенные. Хронические страдальцы. Жертвы обстоятельств. Им приходится быстро выкладывать свои признания, пока я не повесил трубку. Мне нужно, чтобы линия оставалась свободной.

Каждый телефонный звонок наполняет меня радостью и ужасом, поскольку это может быть соц.работница или убийца.

Нападение или спасение.

Положительная и отрицательная мотивация для ответа на звонок.

Посреди моей паники, Фертилити звонит, чтобы сказать: «Привет, снова я. Я думала о тебе всю неделю. Я хотела спросить: это что, против правил, чтобы мы встречались? Я действительно хочу встретиться с тобой».

Все еще прислушиваясь к шагам, ожидая, что тень накроет полоску света под входной дверью, я поднимаю штору, чтобы посмотреть, нет ли кого на пожарной лестнице. Я спрашиваю: что насчет ее друга? Разве она не должна была с ним снова встретиться сегодня?

«А, он, — говорит Фертилити. — Да, я видела его сегодня».

И?

«Он пахнет женскими духами и лаком для волос, — говорит Фертилити. — Мне не кажется, что мой брат хоть раз видел его».

Духи и лак для волос были для опрыскивания роз, но я не мог сказать ей об этом.

«И еще у него ногти были выкрашены красным лаком».

Это красная краска, которой я подновляю розы.

«И он ужасный танцор».

В этот момент я позабыл о своем возможном убийстве.

«А его зубы отвратительные, не гнилые, но изогнутые и маленькие».

Ты мог бы вонзить мне нож в сердце, но было бы слишком поздно.

«И у него эти грубые маленькие обезьяньи руки».

В этот момент убийство было бы дыханием весны.

«Это должно означать, что член у него маленький, как сосиска».

Если Фертилити продолжит говорить, у моей соц.работницы завтра утром будет одним клиентом меньше.

«И хоть он и не страдает ожирением, — говорит Фертилити, — хоть он и не кит, но он слишком толстый для меня».

На случай, если снаружи притаился снайпер, я открываю шторы и встаю своим грубым жирным телом возле окна. Пожалуйста, кто-нибудь с винтовкой с оптическим прицелом. Застрелите меня прямо здесь. Прямо в мое большое жирное сердце. Прямо в мою маленькую сосиску.

«Он совсем не похож на тебя,» — говорит Фертилити.

О, я думаю, она будет удивлена, насколько мы похожи.

«Ты такой загадочный».

Я спрашиваю, если бы она могла изменить одну вещь в том парне из мавзолея, что бы это было?

«Только чтобы он перестал приставать ко мне, — говорит она, — я бы убила его».

Что ж, она не одинока в этом. Давай же. Возьми номерок и встань в очередь.

«Забудь о нем, — говорит она, и ее голос становится глубже. — Я звоню, потому что хочу, чтобы ты оторвался. Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделала. Заставь меня сделать что-то ужасное».

Вот он шанс.

Это следующая часть моего большого плана.

Это из разряда вещей, за которые я отправлюсь в Ад, но я говорю ей. Тот парень, который тебе не понравился. Я хочу, чтобы ты перепихнулась с ним, а затем рассказала бы мне, на что это похоже.

Она говорит: «Ни за что. Никогда».

Тогда я кладу трубку.

Она говорит: «Подожди. Что если я позвоню тебе и совру? Я могу просто все выдумать. Ты и не узнаешь».