Разложив на поле три вязанки, мужчина ушел. Причем на этот раз открыто, к деревне Красное. Федор на заметку взял. Диверсанты могут появиться ночью без пособника. А как его бойцы с ними управятся, можно за пособником съездить. Потому как – гад он, выкорчевывать таких надо, без пособников разведчикам и диверсантам действовать сложно. Виселица по таким плачет, но Федор решил пристрелить его. А сейчас пусть пока дышит, не зная, что истекают последние часы его гнусной жизни.

Прошло несколько часов, томительных, нудных. Известно ведь – хуже всего ждать и догонять. Начало темнеть. На дереве больше делать нечего, обзорности из-за темноты никакой. Федор стал спускаться с дерева. В темноте спуститься оказалось сложнее, чем влезть. Уже на земле размял руки и ноги, затекшие на дереве. Сделал несколько упражнений, поприседал. Почувствовал, как разошлась, разогрелась кровь. Но к бойцам не пошел. Сержанты свои задачи знают, а он может нарваться на пособника, спугнуть. Вдруг тому придет в голову проверить поле?

Федор сел на землю, опершись спиной о ствол дерева. Со стороны Красного послышался треск мотоциклетного мотора, блеснул луч фары. Кого-то не вовремя на поле несет! Федор вскочил. Остановить мотоцикл уже поздно, да и не стоит себя обнаруживать. Мимо опушки проехал мотоцикл с коляской, в отсвете фары стали видны фигуры седоков. Мотоцикл описал широкий круг по полю, подъехал к куче хвороста. Затем раздались позвякивания. Что они делают, непонятно. Взглянул на часы. Двенадцать минут двенадцатого. Пожалуй, это не случайные люди на поле, а диверсанты. Не пешком пришли, с комфортом – на мотоцикле. Наверняка угнали в какой-то воинской части. Что разыскивать будут, не боялись. По их понятиям, уже через сорок минут приземлится самолет и их группа будет в воздухе. Донесся легкий, едва уловимый запах бензина. Так вот чем занимаются диверсанты. Для того чтобы костер легко и быстро возгорелся, сливали из бака мотоцикла бензин и поливали хворост. Похоже, рассчитали все, опытные, нахрапистые, уверенные, что легко уйдут из нашего тыла.

Мотоцикл завели, отогнали к лесу, бросили недалеко от Федора. Тоже понятно, надо освободить посадочную полосу для приземления самолета. Отогнал мототехнику один диверсант. У Федора мысль мелькнула – захватить. Диверсант один и нападения не ожидает. Момент удобный, но нельзя. Если он не вернется к группе, начнутся поиски. Пришлось смотреть, как диверсант спокойно уходит.

Когда немец удалился, Федор подошел к мотоциклу, снял высоковольтные провода со свечей зажигания, уложил их под ближайшим деревом. Если что-то пойдет не так, диверсанты не смогут воспользоваться транспортом.

Снова внимание на часы. Без пяти минут полночь. Диверсанты наверняка вслушиваются – не гудят ли в воздухе моторы? Без двух минут двенадцать разом вспыхнули костры. Диверсанты собрались у среднего костра. Но их трое, а пилот говорил о четырех. Одного не хватает. Убили, отстал или оставили в нашем тылу для выполнения задания? В принципе, четвертый мог быть не диверсантом, а забрасываемым агентом. Высадили, а дальше пути-дороги их разошлись. Тогда тем более надо брать пленного, пусть расскажет: где четвертый?

Федор секунду помедлил – вдруг четвертый появится? Достал из кармана свисток, дунул три раза. Диверсанты насторожились. При свете костра было видно, как завертели головами. Сигнал свистка не походил на крик ночной птицы. Федор знал, что по его сигналу из трех укрытий уже поднялись его бойцы и двинулись к горящим кострам. Немцы их еще не видели, тщетно надеялись, что с секунды на секунду услышат самолет. А вместо этого увидели цепь бойцов. Один из сержантов закричал:

– Сдавайтесь, вы окружены! Оружие на землю!

Диверсанты схватились за пистолеты. Со стороны цепи бойцов ударили автоматные очереди. Вокруг группы пули густо взбивали пыль. Следом за первой группой бойцов слева показалась вторая. Им было дальше идти, поэтому на минуту задержались. И вновь окрик старшего:

– Оружие на землю! Иначе открываем огонь.

Кто-то из автоматчиков дал очередь над головами диверсантов. Если какая-то надежда на спасение, на чудо в виде самолета еще теплилась, то теперь пропала. Диверсанты бросили оружие, подняли руки. А справа уже бегут бойцы, что скрывались в камышах. Федор побежал к центру поля. Диверсанты побросали на землю оружие. Федор сам тщательно осмотрел, обыскал каждого. Все имеющиеся документы, оружие, даже зажигалки – сложили в солдатский сидор.

– Связать руки и усадить на землю. А ты, – ткнул пальцем Федор в бойца, – за грузовиками.

Федор подошел к переодетому в нашу форму диверсанту, поднял его, поставил перед собой.

– С каким заданием заброшен? Кто в группе старший, где скрываются пособники?

– Ничего не знаю, вы меня с кем-то путаете, – по-русски чисто ответил задержанный.

Цацкаться было некогда, кроме того, у задержанных легкий шок после захвата. Надо додавить, сломать остальных. Федор намеренно выбрал первым самого молодого. Он не мог быть старшим группы. Среди сидящих на земле был майор, как и рассказал на допросе пилот.

Федор достал из кобуры пистолет.

– Или говоришь, или застрелю. Даю тридцать секунд на раздумье.

И, задрав рукав гимнастерки, уставился на часы. Пленный гордо задрал голову. Когда время истекло, Федор спросил:

– Слушаю. Или в молчанку играть будем?

– Ничего не знаю.

Федор вскинул пистолет, выстрелил пленному в голову. Брызги крови и мозгов попали на сидящих пленных. Тело рухнуло рядом. Тишина полная. Федор убрал пистолет в кобуру, подошел к следующему, поднял.

– Будешь говорить или желаешь умереть за великую Германию?

У пленного тряслись губы, крупно сотрясалось все тело, в глазах – ужас. Только сейчас на его глазах убили камрада. Причем русский офицер сделал это спокойно. Если молчать, та же участь постигнет его.

– Бу… бу… буду! – даже заикаться стал.

– Расскажешь все – будешь встречать нашу победу в лагере. Я слушаю.

– Нашей задачей было доставить взрывчатку в Вышний Волочек.

– Дальше, не молчи. Чем дольше и больше говоришь, тем лучше для тебя.

– Взрывчатку передали агенту. Кто он, я не знаю. Честно, не знаю. Контактировал старший группы. Он в форме майора войск связи.

– Вон тот?

– Да! – С облегчением вздохнул пленный.

– Посиди пока.

Федор подошел к старшему группы.

– Встать!

Лжемайор стал подниматься. Со связанными руками это сложно. Федор сильно пнул его концом сапога по голени. Удар болезненный. Но не жестокость Федор хотел явить перед противником. Боль помогает сломить сопротивление, делает разговорчивее. Диверсант застонал сквозь зубы.

Федор схватил его за рукав гимнастерки, рванул вверх, так, что затрещал шов.

– Хочешь жить или умереть?

– Все скажу.

Ведь подготовлен был, наверняка проигрывали в разведшколе ситуацию с захватом, допросом. Судя по возрасту, положению старшего в группе, не новичок, и заброски в наш тыл были, причем удачные, иначе сейчас не стоял бы перед Федором.