От рукомойника в углу у гардеробной вынырнула секретарша Назара Савельевича.

Мы почти ударились лбами.

— Софья?! — глядя больше на мой тюрбан, чем на лицо, проговорила дама. — А что вы тут делаете?

— Пришла попить кефиру, — правдиво ответила я. — Добрый день, Маргарита Натановна.

— День добрый, — кивнула та. — А почему вы…

— Извините, Маргарита Натановна, я очень тороплюсь. Всего хорошего, — и выскользнула за дверь.

Как назло, дверь была чистой и стеклянной, и со стороны улицы я прекрасно видела, что секретарша застыла на пороге кухни с разинутым ртом и наблюдает, как я и Полина усаживаемся в небесно-голубой «форд».

Уверена, таких машин в нашей области немного. А у Маргариты Натановны прекрасное зрение и отличная память на всякие циферки — например, номера автомобилей. Я сказала Полине: «Подожди секунду» — и вернулась в кафе.

— Маргарита Натановна, я могу попросить вас ничего не говорить о нашей встрече Назару Савельевичу? — Натановна кивнула с самым обескураженным видом, и я решила немного объясниться: — Мы в ссоре, и я не хочу никаких напоминаний о себе.

— Как скажете, Сонечка, — покачивая головой, произнесла секретарша.

— Спасибо. — Я дотронулась до плеча Маргариты Натановны и выскочила на улицу.

Полина крутила двигатель машины на холостом ходу и выглядела озабоченной.

— Кто это? — спросила она, двигая «форд» с места.

— Секретарша Туполева, — мрачно доложила я.

— Кто?! — «Форд» дернулся, и Аркадьевна, едва избежав столкновения, увела его к обочине. — Откуда ты с ней знакома?

— Фактически я продолжаю работать на Туполева, — вздохнула я. — Просьбы об отставке в письменном виде я ему не представляла…

— Ты у него работала… работаешь?! Кем?!

— Девушкой по вызову в критические дни.

— Это как? В постельном смысле?

— Нет, шучу я так. Иногда я помогаю Назару в щекотливых мероприятиях…

— Назару?! Подожди, я ничего не понимаю… В каких мероприятиях?!

— Это трудно объяснить, — выкручивалась я. — Поехали домой.

— Поехали, — фыркнула Полина. — Да я от любопытства мимо педалей промахнусь! Почему вы с Дианой мне ничего не сказали?!

— А зачем? — Я тоже села вполоборота. — Назар — это наш запасной вариант. Так сказать, последняя инстанция. Или ты хочешь прийти к нему с докладом: «Возможно, Назар Савельевич, в моем доме велась некая игра не в вашу пользу»? Так давай. Вон его офис, могу с секретарем познакомить, она сейчас кашку кушает…

Полина дунула на челку, смела ее со лба и глянула в переднее зеркальце. Наморщила изображению нос и пробормотала:

— Что-то не хочется.

— Вот и мне тоже. Поверь, я лучше тебя знаю методы господина Туполева. Он за то меня и держит, что я успеваю не дать ему с плеча размахнуться. — Вспомнив кое-что из прошлой жизни, я усмехнулась: — Назара Савельевича родная мама зовет Человек-Топор.

— Да ну?

— Точно, точно. На место происшествия приедет, — шашки наголо, к бою, и давай рубить правых и виноватых… Хотя остепенился немного в последнее время. Льщу себе надеждой, не без моего в том участия…

— А почему ты от него ушла?

— С работы? — Я попыталась свести все в шутку. — Отдельного кабинета не дал. И красавца секретаря в помощь.

— Ты серьезно? Из-за кабинета?

— Нет. Кабинета я сама не захотела. Я вообще в офисе почти не появлялась, говорю же — девушка по вызову.

— Ты намеренно себя обижаешь? — нахмурилась Полина. — Стараешься на него рассердиться?

Очень догадливая женщина Полина Аркадьевна Караулова.

Но развивать тему моих запутанных отношений с господином олигархом я не хотела.

— Полин, не спрашивай меня, пожалуйста, ни о чем. Поехали, нас Гоша ждет…

По дороге к дому Полина несколько раз пыталась вызвать меня на разговор, но я уходила в односложные ответы и на невнимание к моей просьбе не обижалась. Любой известный человек обязательно вызывает у женщин неуемное любопытство, и порой очень трудно бывает объяснить, что знаменитости не небожители, а обычные люди со своими страхами, предпочтениями и нормальными человеческими радостями. Именно от такого пустого интереса к подробностям Назар старательно закрывался. И не только взводом охраны, он поставил щит на сердце и пропускал сквозь него только очень близких и проверенных людей. Магнат, от душевного спокойствия которого зависит благосостояние стольких людей, просто обязан быть закрытым. Адекватным и способным реально, спокойно воспринимать действительность.

В этом состояла особенность положения Назара Савельевича, и потому я прощала ему многое. И вспышки гнева, и нелицеприятные эпитеты, и все, все, все. Я простила ему все. Кроме Ульяны.

И потому — сбежала. Так как не имела права на упрек. Мы только знакомы. Как странно…

Из глубокой задумчивости меня вывела просторная панорама зеленого забора. Полина меня не тормошила, она завела машину в гараж и улыбкой встретила вышедшего на шум двигателя Стелькина.

— Полина, я тут у тебя в холодильнике в нулевом отделении свиную шейку нашел, — чирикал стилист, — замариновал ее. Через час будет шашлык. Правда, пришлось на рынок за специями сгонять. Те, что лежат у тебя в баночках, — полная дрянь. Неужели трудно запомнить — специи надо на рынке покупать!! А не в магазине на полочках…

— Ты уже на рынок сгонял? — удивилась Полина.

— Да. На велосипеде.

Франт Гоша — причудливая стрижка, изобретательно распоротые во многих местах джинсы, маечка с длинными рукавами в художественных зелено-фиолетовых подтеках — и древний, проржавевший велосипед, который я видела в гараже, — зрелище достойное любой аудитории. Думаю, появление такого велосипедиста на городских улицах произвело фурор. Надо будет завтра внимательно прочитать в местных газетах колонку новостей под грифом «Происшествия». Там либо про самого Гошу пропишут, либо про аварии и прочие беспорядки, случившиеся в свете его появления на проезжей части.

— А что мне оставалось? — Стелькин встал в обличительную позу, собрался сказать что-то ядовитое, но перенервничавшая за последние дни мадам Караулова разразилась криком:

— Глаза разуть!! Специи с рынка в шкафу, в пакетиках лежат! А ты эти, декоративные, понюхал и на рынок помчался!

— В шкафу? — огорчился Стелькин. — А с какой стороны?

— С левой!! — гаркнула Полина и, покачиваясь на высоких каблуках, пошла в дом. Все это время она вопила на улице.

Гоша поскакал следом, жалуясь на велосипедную цепь и на то, что «эта противная ржавая железяка» дважды зажевала его брючину.

— Отстань, — обрезала Полина. — Не к чему привязаться? Сам виноват.