– А что даёт пребывание там? Все вещи становятся такими, какие они есть?

– Нет. Они… становятся такими, какими должны были быть. А ещё всякая мерзость может обретать там материальную форму.

Не знаю, как вам, но мне это показалось увлекательным. Само собой, Кария пыталась не допустить совершения очередного безрассудного поступка. Она хотела сделать как лучше. Но она не учла одной простой истины, той мелочи, которая окончательно перетянула чашу весов, определив моё решение. Кария не учла того, что любое предупреждение об опасности, вплоть до таблички «Не влезай – убьёт!», с седой древности воспринимается мужчинами как прямое руководство к действию. Причём то самое «не», начисто игнорируется.

– Тебе стоит слушать меня, – продолжала дриада. – Я знаю гораздо больше. И больше понимаю. В конце концов, у меня тысячи лет опыта за плечами…

– Зато у меня пупок есть, – задумчиво ответил я.

Несколько секунд дриада молча глазела на меня, а затем воздела руки к небу и молвила:

– О, олимпийцы, внемли́те! В свидетели вас призываю! В чём провинилась я так, что служить отдана идиоту?

Мне хотелось ответить ей в подобном стиле, но Кария оборвала меня:

– Ешь давай! – сурово приказала она. – А то пальцем в рёбра ткну.

Приложив ладонь к повязкам на груди, я не стал продолжать. На всякий случай.

* * *

Я вышел из дома, пока Кария ещё спала. Каждый шаг отдавался гулким эхом в густых синих сумерках, наполнивших собой тихие улицы. Изморось, висевшая в воздухе мелкими каплями, холодными прикосновениями ощущалась на коже лица и подобно пылинкам светлыми точками оседала на стёклах очков. Воздух был ещё ночным – пах влажной землёй и цветами. Казалось, будто во всём городе не было слышно ни единого звука. Фонари гасли один за другим; до рассвета оставалось всего пара часов, но небо уже начинало менять цвет – облака из светлых стали тёмными и медленно ползли полосками в гуашево-синей выси.

Будет дождь.

Я помнил слова Карии. Мне придётся быть предельно осторожным и незаметным, чтобы избежать опасностей. Мне придётся управиться за то малое время, что у меня осталось, пока она не обнаружила моё отсутствие.

– Извини, Кари, – проговорил я, остановившись посреди пустой, тёмной дороги. – Но по-другому никак. Таро! Я согласен!

– Я рад, что вы согласились, господин Тесла, – сказал шинигами откуда-то из-за спины. – Ваша решимость заслуживает уважения. Но должен предупредить: вам лучше контролировать свои эмоции. Считайте это добрым советом.

– Что?

Я не успел обернуться, но почувствовал лёгкое прикосновение его руки. В тот же момент меня будто ударило током – я вскрикнул, и от резкой, удушающей боли, пронзившей тело, упал на землю. Лишь через несколько минут мне удалось вернуть контроль над своим телом и подняться.

– Никогда. Больше. Не смей. Так. Делать! – рявкнул я. Однако Таро уже не было. Похоже, у него входило в привычку появляться и исчезать без предупреждения.

Первое, что бросалось в глаза – вернувшаяся ночь, как если бы кто-то вдруг отмотал время назад. Тёмно-синее минуту назад небо вдруг снова стало чёрным, и на нём почему-то не было ни облаков, ни луны, ни звёзд – это была просто бездна. Фонари зажглись по обеим сторонам дороги, а воздух стал ещё холоднее, чем прежде. Наверное. Я говорю так потому, что бледные облачка пара вырывались изо рта при дыхании, хотя холод совсем не чувствовался. И ещё кое-что: где-то вдалеке гремел гром. Постоянно. Едва стихал один раскат, как ему на смену тут же наливался другой, за ним третий – и так до бесконечности. Это казалось неестественным и даже пугающим.

– Значит, это и есть ваша хвалёная Обратная сторона? Как-то здесь пустовато, – заявил я, отряхиваясь от пыли. – И что за название такое дурацкое? Серьёзно, где все?

Никто не ответил. По-видимому, время здесь шло иначе, нежели в материальном мире, утро еще не наступило и все спали. Хотя, если говорить по правде, последнее было маловероятным – скорее всего, моё внезапное появление попросту распугало здешних обитателей. Всё равно что включить свет на кухне, полной тараканов – первые фотоны ещё не достигли стен, а сони маленьких ножек уже вовсю несутся в укромное местечко за шкафом.

Нужно было брать ситуацию в свои руки. Это значит «подглядывать, подслушивать, вынюхивать». Оно, конечно, не настолько интересно, как «разбудить этот гадюшник к чертям собачьим», но в разы эффективнее. И раз уж план изначально подразумевал скрытность, лучше было держаться подальше от освещённых мест.

Я торопливо ушёл с дороги на тротуар и нырнул в ближайшие кусты живой изгороди, укрывшись за их густыми ветками. Зелёный забор тянулся вдоль всей улицы, позволяя мне передвигаться относительно незаметно, если не учитывать тот шум, который я производил, пока лез в зарослях. Но стоило мне найти достаточно удобное для засады место, как едва ли не в ту же секунду начали происходить интересные вещи.

Сперва по улице пронёсся порыв ветра, подхвативший бумажный мусор с обочин и всколыхнувший кроны деревьев. Затем послышался звук, похожий не то на шелест, не то на тихие частые шаги. Звук становился громче, и вдруг по дороге пробежало странное существо, похожее на гигантского паука ростом с человека. Его тело словно состояло из сгустка тёмной, почти чёрной густой массы, почему-то покрытой редкими клочками такой же тёмной шерсти. Из этого сгустка торчало шесть тонких, длинных ног. Существо перебирало ими так легко и быстро, что казалось, будто вся эта туша ничего не весит. Поравнявшись со мной, паук резко остановился. Тотчас к нему подбежали ещё четверо таких же, и они начали что-то оживлённо обсуждать, то поднимая, то опуская передние ноги. Когда эти жуткие паукообразные штуки оказались едва ли не на расстоянии вытянутой руки, да ещё и начали поворачиваться из стороны в сторону, высматривая что-то, меня охватил ужас. Захотелось зажмуриться и остановить своё сердце, лишь бы они не услышал, как оно бьётся. Чувство было настолько сильным, что в какой-то момент я начал сомневаться в его истинности. И едва это произошло, страх отступил. А не будучи скованным им, я был готов в любую секунду отразить нападение. Я ожидал от пауков чего угодно. Кроме одного.

Тело одного из них пришло в движение, заколыхалось, как желе, сплющилось со всех сторон и вытянулось в высоту. Постепенно колебания становились всё слабее, а когда прекратились, существо окончательно приняло вид человека в плаще с накинутым на лицо капюшоном.

Оно превратилось в шинигами.

Должно быть, именно так выглядел Таро для Азамата, когда тот спрашивал, знаю ли я, с кем имею дело. Действительно, с точки зрения юного некроманта моё полудружеское обращение с таким монстром должно было показаться странным. Однако кое-что всё еще беспокоило меня: если эта форма была истинной, то не заметно было, чтобы она как-то стесняла шинигами. Напротив, как пауки они, наверняка, гораздо быстрее и опаснее. Что тогда заставляет их меняться?