— И все же меня не покидает ощущение, что ты до сих пор ведешь со мной какую-то игру, — заметила она.

— А разве ты сама никогда не затеваешь игр с мужчинами?

Энн пожала плечами, потом спросила, неожиданно для себя самой:

— Ты вновь соединился с Корой?

— Ревнуешь? — вкрадчиво произнес Грэнт.

Энн вскочила, сжав кулаки.

— Тише, тише, — замахал на нее руками Джеймс. — Пока ты не набросилась на меня с кулаками, представь, что Коры не существует, и скажи, какое впечатление у тебя сложилось о нас?

— Но ведь она есть!

— Забудь о ней на время. Я хочу знать, что ты испытываешь, когда мы, например, целуемся?

Энн стиснула зубы.

— Ты сегодня невозможен! Я избавлю тебя от своего нежелательного присутствия, а то как бы ты на встречу не опоздал!

— Напротив, твое присутствие очень желанно. Поверь, сейчас больше всего мне хочется стянуть с тебя этот деловой костюмчик, уложить на ковер и прямо здесь заняться с тобой любовью.

— Как ты можешь говорить такое! — воскликнула Энн, не веря собственным ушам.

— А что тут особенного? Это правда. С недавних пор я только об этом и мечтаю. Не догадываешься, почему я не зашел к тебе после того, как мы почти целый день провели на пляже? Или почему повез тебя в Гринхилл, где полно народу, не говоря уже о присутствии отца?

Энн изумленно смотрела на него, потеряв дар речи.

— Именно потому! — усмехнулся Грэнт.

— Знаешь, кто ты? — произнесла наконец Энн дрожащим голосом. — Расчетливый и хладнокровный циник!

— Ах какие выражения! Впору в роман вставить…

Энн взяла тетрадки и сумочку.

— Все. Чтобы больше ноги вашей не было в моем доме, мистер Грэнт! И уверяю, что меня вы больше не увидите! — Она почти бегом покинула гостиную.

Джеймс не только не попытался остановить ее, но даже не шелохнулся.

Три дня спустя, читая выпуск утренних новостей, Энн едва не свалилась со стула. Она автоматически произносила слова в микрофон, пока не подошел черед известия о том, что полиция продолжает поиски неизвестного, проникшего на виллу писателя Джеймса Грэнта. Поперхнувшись, Энн попросила у слушателей прощения и продолжила работу.

По окончании выпуска Тим, озабоченный ее бледностью и измученным видом, поинтересовался, хорошо ли она себя чувствует, и предложил денек отдохнуть.

Приехав домой, Энн устало прислонилась к дверному косяку, дивясь собственной тупости. Она совершенно забыла, что в полиции заведено дело о попытке ограбления. И сейчас, узнав Грэнта с другой, неприятной стороны, Энн всерьез испугалась за свою репутацию.

До самого вечера она то так, то этак прикидывала, как помочь беде, и в конце концов пришла к заключению, что осталось лишь одно средство…

На сей раз Энн не стала договариваться с мисс Клачер о встрече.

Подъехав к бунгало Грэнта, она позвонила у парадного входа, но ответа не получила. Однако в окнах горел свет, значит, в доме кто-то находился. Поэтому Энн зашла с тыльной стороны на террасу и проникла на виллу через другую дверь.

Грэнт как-то обмолвился, что сделал из бильярдной кабинет. Там Энн его и обнаружила. Он сидел за пишущей машинкой, придерживая вставленный в нее лист и полностью погрузившись в то, что, по-видимому, только что сочинил. Увидев гостью, он вздрогнул от неожиданности.

— Я звонила и стучала, — сообщила она. — Но так как ты все это проигнорировал, мне не оставалось ничего иного как войти самой.

— Просто я ничего не слышал. Со мной так бывает во время работы. Извини.

Энн внимательнее посмотрела на него, и ей вдруг стало трудно дышать. На Джеймсе были потертые джинсы и выцветшая футболка. Он выглядел совершенно по-домашнему, но это ничуть не умаляло его обаяния. Напротив, сейчас Грэнт казался близким, доступным, почти родным, и поэтому Энн почувствовала приближение паники. Направляясь сюда, она настраивала себя на абсолютно иной лад.

Нисколько не помог ей и заинтересованный взгляд Джеймса, которым тот окинул ее защитного цвета джинсы и свободный блузон с длинными рукавами.

— Я пришла, потому что забыла кое о чем, — сдавленно пояснила Энн.

Грэнт лукаво усмехнулся.

— Дневников у меня больше нет!

— Знаю. Но полиция завела дело. Мне очень важно, чтобы ты как-то… отозвал заявление, что ли…

— Ах вот ты о чем! — махнул Джеймс рукой. — Я давно уже сделал это, еще до нашего первого свидания.

Энн широко раскрыла глаза.

— Как?

— Я сказал, что произошло недоразумение.

— И тебе поверили?

— Разумеется. Я стоял на том, что это внутреннее, домашнее, вернее даже личное, дело, в котором замешана моя любовница.

— Что?!

— Не понимаю, чему ты так удивляешься. Влюбленные иногда совершают странные поступки.

— Иными словами, в полицейских отчетах я выступаю в роли твоей любовницы? — возмущенно засопела Энн. — Хорошенькая история!

— Остынь, твое имя нигде не упоминается. Инспектор сообразил, что моя врожденная галантность не позволяет мне дискредитировать даму, и не стал настаивать на сообщении подробной информации о ней.

Энн открыла рот, закрыла, потом неуверенно произнесла:

— Ну… спасибо. Хотя насчет галантности, честно говоря, явный перебор… Грэнт молча смерил ее взглядом. — Ладно-ладно, согласна, — кивнула Энн, — это было очень любезно с твоей стороны, но…

— Не желаешь ли выпить чего-нибудь? — прервал ее Джеймс.

Энн беспомощно оглянулась, испытывая вину за то, что плохо подумала о Грэнте. Однако ее все же мучило недоумение по поводу их последней стычки.

Грэнт не стал дожидаться ответа. Он просто сходил к бару и вскоре вернулся с двумя бокалами виски с содовой. Энн взяла один, отпила глоток и сказала:

— Прости, если я…

— Послушай, — перебил ее Джеймс, — неужели ты всерьез полагаешь, что я настроен против тебя?

Энн растерянно повертела в руках бокал и вздохнула.

— Я не знаю, что думать. Особенно если вспомнить нашу последнюю встречу.

— Да уж, — мрачно склонил голову он. — Жаль, что ее нельзя стереть из памяти, словно песню с магнитной пленки. К несчастью, в последнее время на меня столько всего навалилось…

— Ты имеешь в виду болезнь отца?

— И это, и кое-что еще. Перед моим отъездом отец сказал, что, до того как умрет, он желал бы видеть меня женатым и остепенившимся человеком.

Энн опешила.

— Вот именно, — кивнул Джеймс, заметив ее изумление. Потом сменил тему разговора. — Ты ужинала? Нет? Я тоже. Как насчет яичницы?