– Дать бы тебе хорошенько, – процедила она, – да, боюсь, зашибу. Ладно, придумаю что-то поинтереснее. Джинн, а ну отставить! Я сказала, что нельзя передавать свою энергию другим? Вундеркинды гребаные!

– Ну я же чуточку… – попытался оправдаться тот. Апистия тут же выдала неприличную рифму к слову «чуточку» и добавила:

– Придурки вы все-таки, мужики! Ты готов о ней заботиться всю свою жизнь? Допустим. Ну, молодец, но скажи мне – ты что, вечный, что ли? А случись с тобой что – как она без тебя, неприспособленная?

– Это вы про меня, что ли? – спросила добежавшая Дария. Я проверил, где Тень, – каюсь, подзадержался немного на старте, чтобы передать ей энергии, но потом все равно ведь наверстал! Она как раз проходила между причалом и лодкой, позади нее пыхтел Бракиэль, и они вдвоем почти догнали Куинни с Призраком. Вот эта парочка меня умиляет – они, вроде как вместе, но постоянно подначивают друг друга, ну, точнее, Куинни подначивает Призрака, а тот неуклюже отгавкивается. Он даже ругаться меньше стал, как мне кажется.

Когда Куинни стартовала, она рванула вперед на всех парах, чтобы догнать Призрака, и догнала, после чего они побежали наперегонки. Но я знаю один секрет: Куинни бегает немногим хуже меня и легко «сделала» бы Призрака, больше привыкшего верхом на мопеде, чем пешкодралом. Но она тщательно делает вид, что выбилась из сил и еле тянется, а Призрак, кажется, втихаря пытается ей помогать, вот только передавать энергию пока не научился так же хорошо, как остальные…

Пока я посматривал за нашими, Джинн и Дария вяло переругивались с куратором. В конце концов, Апистия патетически вскинула руки вверх, словно балерина, переходящая в пятую позицию (как это выглядит, я узнал благодаря Тени) и сказала:

– Вы не цепочка, вы заноза в заднице Проекта. Хорошо, кто ищет приключений, тот их находит. Не нравится бегать по кругу? Тогда так – возвращайтесь на базу, отдохните сто двадцать минут и выходите сюда. Я буду ждать вас с новым, интересным заданием.

У меня по спине пополз нехороший холодок. Уж больно тон у Апистии был угрожающим…

Тень

Несмотря на поддержку Фредди, я устала. Бегать под водой… если отвлечься от того, что само задание идиотское – в воде надо плавать, а не бегать, – то надо признать, что это было тяжело. Мне постоянно хотелось оторваться от дна и поплыть.

Во время бега я ни о чем не думала – все мысли и внимание были сконцентрированы на одной задаче – бежать. Когда же мы с Фредди зашли через шлюз на базу, мысли затопили сознание, как вода ту самую шлюзовую камеру.

Почему я позволяю собой командовать? Понятно, почему – это моя плата за избавление от кошмаров – от человеческой зависти и похоти, направленных на меня. Забавно, но когда этот ядовитый туман рассеялся, я тут же обрела свою любовь. Фредди… мы разговоривали немного. Не знаю, как его, а меня всегда раздражал суетливый треск. Такое впечатление, что люди боятся тишины и заполняют ее кто музыкой, кто голопередачами, кто просто «светским общением» – читай, перемыванием косточек друг другу… Страх тишины я еще могла понять. Страх тишины – это страх одиночества, а страх одиночества мне знаком. Но это все равно, что пить туман вместо воды – жажду не утолишь. И в море пустых звуков не найдешь спасения от одиночества, от пустоты.

Мир, оставшийся там, был пустынным, как заброшенный город в Заполярье. В нем было много людей, но я тщетно пыталась найти Человека. Здесь, в Проекте, я впервые оказалась среди Людей. Например, как бы я ни относилась к той же Апистии (а относилась я к ней нейтрально от слова никак), не признавать за ней человеческого достоинства я не могла. Я по-прежнему любила Нелли, mon diabolique ange, и очень о ней беспокоилась, хотя после того, как у нас с Фредди… после того как мы с Фредди стали парой, эти чувства немного потускнели. У меня болело сердце от мыслей о Льдинке. У меня была моя сестренка Дария, с которой мы, несмотря на новообретенные чувства – мои к Фредди и ее к Джинну, по-прежнему оставались очень близки… Но, конечно, теперь самое важное место в моей жизни занимал Фредди.

Фредди – моя судьба, моя жизнь. Со стороны это кажется безумным юношеским максимализмом, но это так. Я словно обрела целостность, я как замок, к которому нашелся один-единственный уникальный ключ. Мы соединились, мы срослись где-то там, в невидимом мире, и я знаю, где он находится, что делает, даже, кажется, что думает. Мы это никогда не обсуждали, но я была уверена, что он чувствует то же самое.

Нам пришлось разойтись, я отправилась в нашу с девушками спальню. Талисман мирно дрых на моей кровати – вообще, под водой он спал большую часть времени. Я беспокоилась: не повредит ли ему пребывание здесь, а тем более, как он будет чувствовать себя в космосе, но сам Талисман, в краткий период бодрствования, поспешил меня успокоить:

– Нормально буду чувствовать. Я уже начал предстартовую подготовку. Вообще, если ты не знала, кошки чудесно приспосабливаются к невесомости. А я все-таки необычный кот.

Тем не менее вел он себя абсолютно как обычный кот – когда не спал, делал вылазки куда-то за пределы нашей с девочками обители. Чем он там занимался, бог весть, но однажды я обнаружила у себя на кровати нечто определенно относящееся к классу головоногих. Где он его добыл, я даже представить себе не могла, а расспросить не решилась, уж не знаю, почему.

Я приняла душ, потом перекусила бутербродами с пищемассой, которые Дария сварганила на всю банду, пока я мылась. Пищемасса была со вкусом морепродуктов.

– Садизм какой-то, – сказала я, жуя. – Вокруг море, и даже паста у нас со вкусом креветок.

– Угу, – кивнула Дария. Она была занята – что-то ваяла из воска, попутно жуя такой же бутерброд, как и у меня.

– А Куинни где? – спросила я. Соседка пожала плечами:

– Ушла куда-то, может, к Призраку. Она не сказала. А что?

– Да так, интересуюсь просто, – я доела бутерброд и подошла к сестренке. – Знаешь, после того как…

Я замолчала. Мне все еще трудно было говорить о том, что случилось со Льдинкой, Нелли, Августом, Олгой… но, кажется, Дария меня поняла:

– У меня то же чувство. Но с Куинни сейчас все в порядке. Я просто знаю это. И вот что странно…

– Что? – спросила я.

– Я до сих пор чувствую и Олгу, и Августа, – сказала она. – Они далеко… нет, даже не так. Я бы сказала, что они не здесь. Но где-то есть определенно. Странно, правда?

– Куинни тоже говорила, что не видела их… в своем путешествии, – кивнула я.

Дария приобняла меня за талию:

– Была бы здесь Льдинка, наверно, отругала бы нас с тобой. Мы боимся говорить о плохом… о смерти, – она вздохнула и, выпустив меня из объятий, вернулась к работе.

– А что это? – спросила я, заинтересовавшись тем, что она лепит. На столе лежало… стояло нечто, напоминающее поставленный на попа трофей Талисмана.

– Не знаю, – ответила Дария. – Пытаюсь слепить то, что мне иногда снится.