Как только он выехал на дорогу, то неожиданно понял, что бежит из своего собственного дома от тишины.

— Держись, Тернер, — сказал он себе.

Если он даже и надеялся, что кто-то составит ему компанию, его ждало разочарование. В кафе в Джордане не было ни души, даже Ma Бэйкер не работала в свою обычную смену. Тернер постарался поужинать как можно быстрее.

Он приехал домой и услышал телефонные звонки.

Раньше Тернер мог точно сказать, что звонит Эбби, а теперь это могла быть Мария, или друг Шейлы, или ее мать, или даже она сама.

Он взял трубку.

— Это Ники.

— Привет, приятель, — тепло разлилось в его груди, когда он услышал голос малыша.

— Звоню, чтобы пожелать тебе спокойной ночи.

— Мне? — удивленно спросил он.

— Тебе, — настаивал Ники. — Спокойной ночи, дядя Тернер.

— Спокойной ночи, Ники, — выговорил он, с трудом проглотив комок в горле.

Ники повесил трубку.

— Глупец, — вслух сказал Тернер. Он не плакал с восьми лет, когда проиграл свое первое состязание в укрощении баранов.

Он не плакал, когда погибли родители.

Глупо начинать сейчас. Все это ни к чему. Он отправился в холл и вошел в свою спальню, разделся и забрался под простыни. Он был свободен и мог спать абсолютно обнаженным. Он мог даже разговаривать с самим собой.

Простыни впитали запах ее волос. Тернер зарылся лицом в подушку.

— Глупец, — снова повторил он.

Он лежал на огромной кровати, по которой так тосковал все эти дни. Ни звука не раздавалось в доме.

Но когда настало утро, Тернер чувствовал себя так, будто ночью не сомкнул глаз.

Он мечтал о том дне, когда они вернутся.

Тернер сидел за кухонным столом. Сегодня он ужасно себя чувствовал, казалось, будто он целый день боролся с брахманскими быками, а потом всю ночь пил пиво. У кофе был отвратительный вкус, а овсяные хлопья напоминали сухие опилки.

Тернер вдруг подумал, что его дом слишком мал. Если бы у него был дом побольше, то он мог бы спокойно спать в своей постели, когда приезжали гости. Ему не пришлось бы бегать с места на место, а потом до утра не спать от запаха чужого шампуня, которым пропахли его простыни.

Эбби тоже иногда говорила, что дом слишком мал.

На самом деле не составило бы особого труда сломать стену и увеличить площадь дома на несколько футов. Он набросал неуклюжий чертеж на бумажной салфетке.

Для чего?

Тернер скомкал салфетку. А кто знает, для чего? Неужели у человека обязательно должна быть причина? Хорошо, у него была причина, ведь он несколько ночей не мог выспаться. Он уже сходит с ума.

В этот момент зазвонил телефон.

Тернер не стал сразу снимать трубку, хотя находился рядом. Пусть они не думают, будто он торчит у телефона, дожидаясь звонка, как жалкий, отчаявшийся, одинокий человек.

После четвертого звонка он неторопливо подошел к телефону и взял трубку.

Это оказалась Эбби, а не Шейла. Но ведь ему всегда нравилась эта предсказуемая жизнь, тогда почему в глубине его души зашевелился маленький червячок разочарования?

— Тернер, мы собираемся еще немного задержаться здесь. Ты ведь не возражаешь, правда?

На самом деле его сестра хотела, чтобы он умолял ее привезти Шейлу. Тернер понял это по ее голосу.

— А почему я должен возражать? — огрызнулся он. Тернер решил не спрашивать, насколько они задержатся. — И сколько вы еще там пробудете? — все-таки спросил он.

— В любом случае до вечера. Угадай, что случилось?

— Сдаюсь.

— Генри предложил Шейле полетать на самолете.

— Не подпускай ее к нему! — взревел Тернер.

— Что? Почему?

— Генри Смит сексуально озабоченный сукин сын.

Эбби расхохоталась, ловко заманив его в ловушку. Теперь она знала, что ему далеко не безразлично все происходящее.

— Ники и Даниэлла тоже поедут. Как группа сопровождения. Теперь ты доволен?

И почему он считал, что должен стыдиться своих чувств?

— Нет, — огрызнулся он, — вовсе нет!

— Сегодня утром ты ворчишь как медведь, Тернер. Я рада, что я не с тобой.

— Я тоже, — завопил он и повесил трубку.

Его сестра только что сумела в очередной раз вывести его из себя.

А чего ему стыдиться? Возможно, все дело в потерянном времени.

Он подошел к столу и, расправив салфетку, добавил к чертежу еще несколько быстрых штрихов.

Так, вон там будет новая спальня. Достаточно места, чтобы принять двух или трех гостей.

Оставь это, Тернер, приказал он себе.

Но при мысли о новой спальне он почувствовал странное недовольство.

Если человек хотел завести семью, чего он, конечно, не собирался делать, но если все же соберется, то его дом можно сделать более пригодным для жилья.

Если он сломает стену гостиной и увеличит комнату на десять или двенадцать футов, то там можно будет поставить кабинетный рояль. А затем, если он снесет стену между своей комнатой и маленькой спальней, то комната для гостей немного уменьшится, но зато хозяйская спальня станет достаточно большой, чтобы там поместился гардероб и ванная с джакузи.

При мысли о том, как они вместе лежат в джакузи, у него пересохло в горле.

Почему он так удивился, представив ее в джакузи? И разве не для нее хотел поставить в комнате рояль?

Тернер раздраженно схватил салфетку и, сердито скомкав ее, бросил в мусорную корзину.

Потом он снял с крюка ковбойскую шляпу и натянул джинсовую куртку.

Шейла все разрушала. Ее даже не было здесь, но она все разрушала. Он лишился своего железного терпения, которое было так необходимо для дрессировки жеребят, и не мог ни на чем сосредоточиться. Он даже сон потерял.

Но когда он оставался наедине с лошадьми, то все становилось на свои места. Это была другая реальность. Это был его мир, где все казалось легко и просто.

Для работы с лошадьми ему требовалось стопроцентное внимание. Разве это не интересно? Лошади требовали такого огромного напряжения, что человек абсолютно забывал о себе.

Тернер понял, что по-настоящему он начал дрессировать лошадей только после смерти своих родителей. Это помогало ему забыть о боли. А когда уехал Ник, он начал работать еще усерднее. Он не понимал тогда, убегал ли он от себя или старался излечиться от боли.

Но еще несколько дней назад он не задавал себе подобных вопросов.