— М… да-а… — сказал наконец полковник, постукивая пальцами по столу. Потом ко мне повернулся. — А ты что обо всем этом думаешь?

Я собрал в кулак все силы и все мужество, чтобы заговорить.

— Я… — я не узнавал своего голоса, так глухо и безжизненно он звучал. — Я, правда, не знал, с чем к вам идет Шлитцер. Но если все это правда, то и меня отчисляйте сразу, вместе с ним.

— Вот как? — полковник устало вздохнул и сел за стол. — Хорошо, поговорим начистоту.

(Рассказывает Андрей Карсавин)

— Да вы садитесь, садитесь, — махнул рукой полковник. — В ногах правды нет. Начну с того, что ты, Шлитцер, прав только в одном. Я действительно составлял все взводы не по слепому жребию, а с определенным замыслом… или умыслом, как хотите. В частности, в каждый взвод я определил по одному парню из богатой семьи и по одному — из детдома или из проблемной семьи. Разумеется, я соображал, что это будут мальчишки из прямо противоположных миров, что с одной стороны почти неизбежны хвастовство и пренебрежение к сверстникам, а с другой — зависть со всем отсюда вытекающим. И что, конечно, я сею семена неизбежных в таких случаях конфликтов. Но мне важно было увидеть, какие люди из противоположных миров могут научиться преодолевать все преграды и ладить друг с другом, после первоначальных столкновений, а какие — нет. Ведь истинность человека в таких вещах и познается… Поэтому, узнав о конфликте в вашем взводе, и о том, что одной из сторон этого конфликта был Туркин, я ни секунды не сомневался, что вторая сторона этого конфликта — ты, Шлитцер. А Угланов пострадал, поскольку влез вас разнимать. Я очень рад, что вы сами сумели утрясти этот конфликт, без вмешательства извне, и утрясти очень быстро… И, кстати, Шлитцер, ты толкуешь о честности, а сам ведь только под нажимом сознался, что тоже участвовал в драке. Сперва предоставил другим отдуваться за тебя.

Жорик густо покраснел, а полковник, вздохнув, продолжил:

— В любом случае, я очень ценю вашу откровенность, и постараюсь ответить на нее такой же откровенностью. Другого способа не вижу. О Дегтяреве… Тут дело очень сложное. Сложнее, чем вы думаете. Он уже рассказывал что-нибудь о своей семье?

— Мама — бухгалтер, отец — умер, — ответил я. Жорик кивнул.

Полковник опять вздохнул.

— В том-то и дело, что его отец не умер… И мне важно было понять, знает об этом сам Дегтярев или нет. Его отец может здесь появиться. И это может сорвать Дегтярева так, что ни о каком успешном поступлении в училище, на которое он вполне способен, уже и речи никакой не будет. Если вы готовы быть одной командой, то тут вы можете его подстраховать, помочь. Дело серьезное, а я не могу круглосуточно держать Дегтярева под присмотром, у меня других забот хватает. Но оберегать его надо деликатно и незаметно. Это, надеюсь, понятно.

— Мы справимся! — сказал Жорик. — Слово дворянина! — важно добавил он.

Полковник рассмеялся.

— Ладно уж, дворянин, табачные ларьки потрошащий…

Жорик вспыхнул.

— Я — дворянин, и я это докажу! Вот увидите, я из старинного военного рода!

— Охотно тебе верю, — кивнул полковник. — А теперь — ступайте.

— Скажите, — осмелился я спросить, — а что за отец у Володьки и что он сделал?..

— Это неважно, — сказал полковник. — Ваша задача — товарища беречь. И еще одно. Если хоть словечко из того, что я вам поведал, вы перескажете кому угодно… Более того, если вы случайным взглядом или обмолвкой откроете Дегтяреву, что знаете, что его отец жив… Словом, если подведете меня, то вот тут и вылетите немедленно! Ясно?

— Ясно, — ответили мы хором. Полковник встал, подошел к Жорику, положил руку ему на плечо:

— Ты говорил со мной, ничего не скрывая — и я за это ответил тебе полным доверием. Больше мы к этому разговору возвращаться не будем, если только… — он усмехнулся. Если только кто-то не вскроет мой кабинет. Тогда я сразу буду знать, кто это сделал и кого отчислять надо. Так?

— Так… — пробормотал Жорик.

— И еще одно. Наш разговор не отменяет дисциплинарного взыскания, которое я наложил на ваш отряд. Завтра будете прибираться в зимнем спортивном зале, приведете его в полный порядок. А теперь ступайте. Минут через двадцать всех призовут на разминку.

Мы вышли из кабинета полковника ошалевшие.

— Ну, знаешь… — сказал я Жорику. — Многовато для одного дня.

— А ты чего хотел? — ухмыльнулся он. К нему возвращалось веселое настроение. — Пошли быстрее, а то наши вернутся и удивятся, где это мы вдвоем шлялись. Соврать-то все равно придется.

— А ты в какой группе был? — спросил я.

— Меня в группу «математиков» забирали, представляешь? Мол, мозги у меня четко работают, когда где-то что-то сосчитать надо. Подкинули задачку, я первым сосчитал, меня и отпустили. Я и решил времени не терять. Слушай, а ведь…

Но тут мы подошли к нашей комнате, и он осекся, не договорив. Там уже были Конев, Дегтярев и Боков. Туркин и Угланов подошли сразу после нас. Наше с Жориком известие о том, что дисциплинарным взысканием отряду будет уборка спортзала, все встретили с облегчением, чуть ли не с радостью.

— Я заглядывал в спортзал, там почти полный порядок, — сказал Угланов. — Ну, маты в одно место сложить. Пол, наверное, лишний раз вымыть, но это пара пустяков. Заодно и на снарядах можно будет поупражняться… Я скажу, пожалел нас полковник, дав такую легкую работу. Факт, пожалел. Но это завтра. А сейчас-то самое веселье начнется — спортивная разминка, да?

— Я думаю, — сказал Володька Дегтярев, — нам надо стратегию и тактику выработать, для всех этих командных игр и зачетов. Кто в чем сильнее, кто в чем слабее.

— Кстати, — сказал Генка Туркин, — у меня ж тут соки для спортсменов, с добавками витаминов, кальция, железа и того-сего, и еще шоколадки, которые тоже укрепляют. Учтите, это не мое, а общее.

— Что до меня, то я готов взять на себя основную нагрузку по компьютерам, когда будут командные компьютерные задания, — сказал Лешка Конев.

— А я хорош там, где бегать надо, — сообщил Димка Боков. — У меня хорошие способности к бегу. И ноги сильные, и дыхалка поставлена, я любых длинноногих обгоняю, хотя, как видите, рост у меня не того. Меня всегда от класса и от школы на соревнования выставляли, именно на бег. Поэтому, если эстафеты будут, меня на самый трудный и ответственный отрезок ставить надо.

— Ну, про меня понятно, — сказал Илюха Угланов. — Там, где сила нужна, там, значит, и я.

— В общем, каждому место найдется, — ухмыльнулся Дегтярев. — Я думаю, после сегодняшней разминки все станет окончательно ясно. Я тогда прикину схемы взаимодействия.

Жорик нахмурился. Володька быстро и беззаботно забирал все командование в свои руки. А Жорик был не из тех, кто любит, когда им начинают командовать. Думаю, если бы он не знал Володькиной тайны, он бы взорвался. Но тут он просто сказал: