— Убью! — выдохнула она, когда поцелуй прервался.

— Да ладно тебе, я в пятницу женюсь. — Он убрал волосы с её лица, секунду вглядывался, потом сжал ладонью её подбородок и снова поцеловал в губы, крепко. — Я сделаю всё, что ты захочешь. Чего ты хочешь?

— Ты… пьяный сукин сын!

Он принялся целовать её, а Нина в панике обводила взглядом комнату, выискивая подходящее для сопротивления оружие. А сопротивляться было самое время: судя по тому, что творилось у Вадика в штанах, надолго его поцелуи не займут. А потом обвисла у него на руках, глядя на Константина, который зашёл в гримёрку и остановился, наблюдая за происходящим.

— Убери его, — завопила Нина, когда поняла, что его больше занимает процесс, чем желание помочь.

Костя подошёл, взял Вадика за шкирку и оттащил от неё. Нина, оказавшись без поддержки, нелепо съехала по стене на пол, но всё же с интересом наблюдая за тем, как Костя, не церемонясь, выталкивает Вадика за дверь. Тот громко возмущался, но как-то бессвязно, и, кажется, рухнул на пол, как только оказался в коридоре.

— Он пьяный, — сообщил Константин, поворачиваясь к Нине. Сказал это таким тоном, будто это всё объясняло и даже извиняло.

— Он меня чуть не изнасиловал! — Нина уцепилась рукой за стул, чтобы подняться.

— Не смог бы, он слишком пьян.

— Да? Мне лучше знать. — Наконец поднялась, придерживая рукой кружево бюстгальтера, от которого Вадик оторвал бретельку. — Пятьдесят баксов в помойку, — расстроено пробормотала она. — И всё из-за одного идиота.

— С этим спорить не буду. Но это Вадик.

— Мне наплевать, что это Вадик! — Атласный бантик, который скреплял бретельку и кружево чашечки безвольно повис и крепиться обратно никак не желал.

— Протрезвеет, сдери с него моральный ущерб.

— Да пошёл он. — Нина глянула на него через плечо, осознав, что стоит перед незнакомым мужиком в одном белье, причем попорченном. — Отвернись.

Он как-то странно улыбнулся, но спорить не стал, повернулся спиной, хотя Нина расслышала что-то вроде смешка. Она поспешила снять разорванный бюстгальтер и надела футболку и джинсы. — Ты закончила?

— Да. — Вздохнула и потёрла лицо, сердце всё ещё колотилось, а от воспоминания о губах и языке Вадика едва не выворачивало. Но всё же стоило еще вспомнить о благодарности, как никак, а человек ей помог. И даже отвернулся, когда она переодевалась. — Спасибо.

— Не за что. — Костя оглядел её с ног до головы, остановил взгляд на груди, но уже через секунду смотрел ей в глаза, как ни в чем не бывало, абсолютно невинно. Нина поневоле нахмурилась.

Взяла сумку.

— Мне нужно идти.

— Ты на машине?

— Такси вызову.

Костя легко отмахнулся, вроде бы делая ей одолжение.

— Я тебя отвезу.

Нина притормозила у двери.

— С какой стати?

— Я всё равно уезжаю.

— Бросаете дружка на финише?

— Он вряд ли заметит моё отсутствие. — Он распахнул перед ней дверь, но Нина продолжала стоять, переполненная подозрением. Костя заинтересованно вздернул бровь. — Что? Я еду домой, могу тебя подвезти. Без всякого умысла. — Голубые глаза смотрели невинно и проникновенно.

— Хорошо, до площади, там я возьму такси. Это быстрее, чем ждать.

— Точно.

Тон был покладистым, взгляд открытым, и это настораживало. Нина отвернулась, собираясь выйти, и тут наткнулась взглядом на зеркало, через него отлично просматривалась вся комната.

И помнится, именно в эту сторону отвернулся Костя, когда она попросила его не смотреть и дать ей переодеться. Возмущённо глянула на этого притвору, а тот лишь плечами пожал.

— Ты не просила меня закрывать глаза.

— Как вы все мне надоели, — выдохнула она, не зная, что ещё сказать.

Вадик спал на старом диванчике в коридоре. Подложил под щёку ладонь и похрапывал. Нина отвернулась, не желая смотреть на него, а Константин, кажется, и вовсе его не заметил, прошёл мимо, опередив Нину в дверях. Пропустить её вперёд и не подумал, наверное, пытался показать, что никаких намерений на её счёт не имеет. А Нина уже успела раскаяться в том, что согласилась поехать с ним. Беспокойство подняло голову и принялось нашёптывать, что, по сути, она знать не знает этого субъекта, и садиться ночью в его машину опасно и даже глупо. И его притворное безразличие внушает мало доверия.

У входа в «Тюльпан» ожидала машина, массивный чёрный джип, с работающим двигателем.

Нина на всякий случай заглянула в кабину, посмотрела, кто за рулём.

— С водителем? — чуть насмешливо, пряча смятение, спросила она. Константин безразлично пожал плечами, открыл ей заднюю дверь.

— Я не сажусь за руль, когда знаю, что буду пить.

— С ума сойти, — пробормотала она, садясь в машину. Костя поддержал её под локоть, когда она поднималась на ступеньку, но прежде чем Нина успела как-то отреагировать, закрыл дверь. А Нина посмотрела на молодого человека на месте водителя, зачем-то поздоровалась с ним. Костя сел впереди, сказал водителю, что едем до центральной площади, потом взял с приборной доски телефон.

— Кто-нибудь звонил?

— Конечно, Константин Михайлович. Баркович и три раза Лена.

— Три раза? Мы расстались три часа назад.

— Привезли договор по «Строй Альянсу», вы просили сразу сообщить.

— Да, помню. Тогда давай в центр, а потом в офис.

— Константин Михайлович, — вроде бы укоризненно проговорил водитель.

— Я сказал, в офис, Ваня.

Нина, как мышка, сидела на заднем сидении, делала вид, что внимательно смотрит в тонированное окно, чувствуя себя неловко из-за этого разговора. Казалась себе незначительной и практически незаметной, не понимая, как её угораздило оказаться в этом автомобиле.

Шикарная машина; салон, отделанный натуральной кожей; мягкие, явно ортопедические сидения, и пахнет в салоне не бензином и не дешёвым ароматизатором, а дорогим одеколоном хозяина. Нина посмотрела на стриженный затылок впереди, осторожно выдохнула, про себя отсчитывая секунды; выглянула в окно, прикидывая, далеко ли еще до центра.

— Может, всё-таки до дома довезти? — спросили её, когда автомобиль остановился у главной городской клумбы.

Нина отрицательно покачала головой и потянула на себя ручку.

— Не нужно. Большое спасибо.

Костя развернулся на сидении, посмотрел на неё.

— За что? — поинтересовался он, усмехаясь.

— За всё, — весомо ответила она и поспешила из машины выйти. Окно впереди открылось, и она посмотрела в лицо Константину. Сложила руки на груди, прикрывая грудь, стерпела изучающий мужской взгляд, понимая, что его заинтересовало. Вне «Тюльпана» она выглядела по-другому, без макияжа, провокационных нарядов и вызывающего взгляда. Константин, наверняка, сейчас вспоминает её сегодняшний выход, и пытается сопоставить танец с тем, как она сейчас выглядит, в затёртых джинсах, не накрашенная и со спортивной сумкой на плече. Чтобы скрыться от его взгляда, обернулась, посмотрела на вереницу такси на обочине. — Я пойду.