26 апреля наша бригада овладела районом Шмаргендорф и во второй половине дня вышла в район Шарлоттенбурга. А вечером в тот же день наша бригада получила приказ развернуться на 180 градусов и наступать в направлении Потсдама.

На следующий день мы вышли к обводному каналу Тельтов севернее населенного пункта Ной Бабельсберг. Но здесь нас контратаковали фашисты. Мы чуть ли не двое суток отражали их контратаки, пока они не выдохлись. И мы продолжили движение к острову Ванзее, где сосредоточилась крупная группировка немцев. Переправиться и закрепиться на острове было очень непросто. 1 мая немцы попытались вырваться из окружения. Для этого им нужно было прежде всего выбить нас с острова Ванзее. И они атаковали штаб нашей бригады. В который раз пришлось на отражение атаки мобилизовывать всех солдат и офицеров. А когда почти не осталось минометчиков, начальник штаба бригады подполковник Макшаков сам начал вести огонь из миномета. Он был уже тяжело ранен, но продолжал руководить боем. Атаку мы отбили.

А ночью наш комбриг Иван Иванович Прошин в последний раз предупредил немцев, что их группировка будет уничтожена, если не капитулирует к утру. На рассвете немецкие парламентеры сообщили о готовности их командования к капитуляции. Вы не представляете, какой бесконечной казалась колонна из пленных, потянувшаяся с острова через переправу. И вид у немцев был совсем не геройский. Ну а каким еще он мог быть тогда?

— Однако на этом война для вас не закончилась?

— Да, она закончилась для меня только 16 мая. Наша бригада ведь еще и Прагу освобождала. После капитуляции немцев на острове Ванзее в ночь на 2 мая нас начали выводить на юг Берлина. 3 мая мы уже ночевали в Штансдорфе, там же провели и четвертое мая. А в ночь на 5 мая нам приказали пополнить боекомплект, заправиться горючим и ждать приказа. Но мы еще не знали, куда именно придется двигаться.

5 мая в полдень мы услышали по танковым радиостанциям сообщение, что в столице Чехословакии Праге началось вооруженное восстание ее жителей и они обратились за помощью к советскому правительству. И вот мы двинулись в путь. Представляете, от Берлина до Праги на танках своим ходом!

Рано утром на следующий день наша бригада вышла к Эльбе. А там уже были американцы. Переправа через Эльбу была в их руках. На другой стороне реки стояли их бронетранспортеры. Я не помню сейчас, были ли танки. Но встретили они нас не очень дружелюбно, переправа была закрыта. Мы стали у переправы.

Через какое-то время на «Виллисе» подъехал наш командарм Дмитрий Данилович Лелюшенко. Он оригинально одевался тогда: в желтоватый американский летный костюм. С рапирой всегда в руке. Иногда кое-кому ей перепадало за нерадивость. Я ему докладываю. Он спросил, есть ли у нас кто-нибудь, кто переводить разговор сможет. У нас были такие ребята. Он направился с адъютантом и тремя офицерами к американцам. Переговорил с ними и через некоторое время сам лично подал нам команду: «Заводи! Вперед!»

У Праги мы оказались только в ночь на 9 мая. Там рудные горы были по пути, их оказалось преодолеть не так просто. Мы вышли к северо-западной окраине города. Прага тогда была вся забаррикадирована. И нам сразу пришлось остановиться: танки не могли двигаться дальше. Но вскоре появилось несколько человек военных чехов. Они мобилизовали население на разбор баррикад. Дальше чехи также сопровождали нас, когда мы вели бои на улицах.

Надо сказать, что местные жители встречали нас очень дружелюбно. Старались нам всем услужить, пищу готовили, стремились остановить, чтобы побеседовать. А у нас ведь был приказ — только вперед! Даже пищу мы принимали только во время движения на танке. Но чехи, чтобы пообщаться с нами, разные ухищрения придумывали. К примеру, перекрывали дороги красными полотнищами. Волей-неволей приходилось останавливаться и объяснять, что к чему.

Немцам мы здорово намяли бока в Праге. Президентский дворец от них освободили и много эсэсовских городков разгромили. Мне даже довелось быть парламентером при сдаче одного из таких городков.

Как получилось. После освобождения президентского дворца весь двор рядом с ним был завален стрелковым оружием. Я поглазел на это некоторое время. А когда мы уже стали выходить оттуда, немцы начали обстреливать нашу колонну. Оказалось, там эсэсовский городок поблизости был, и вся местность хорошо простреливалась. Как немцы начали стрелять, наши все разбегаются. Но я остался с сержантами. В моем распоряжении был танк, сопровождавший меня. И я приказал обстрелять этот городок. Надо сказать, что мы несколько ограничены в боевых действиях были: нам было запрещено вести артиллерийский огонь, только из пулеметов и стрелкового оружия. Однако после обстрела, произведенного нашим танком, немцы прекратили огонь. То ли мы подавили их огневые точки, то ли просто испугались они.

Вскоре пришли их парламентеры. И наш комбриг Иван Иванович Прошин поручил именно мне идти в городок принимать капитуляцию немцев. Оказалось, что в городке было где-то 1500–1800 немецких солдат и офицеров. Мы выстроили их в колонны и повели к президентскому дворцу.

Уже к обеду яростные бои в городе начали затихать. Мы вышли к Вацлавской площади, а дальше нам и задачу не успели поставить, куда двигаться. Мы волей-неволей остановились. Впрочем, к этому времени в городе уже и чехословацкие военные активно действовали (они и на танках с нами были). Именно чехи и отвели наши танки в сквер, организовали охрану. А местные жители подошли к нам. Все они очень хотели, чтобы каждый из нас был у кого-то из них гостем. Наши экипажи стали расходиться по квартирам. Мы с командиром отряда капитаном Сергеем Владимировичем Введенским, конечно, были обеспокоены ситуацией. Не хотелось нам оставлять боевую технику почти без присмотра. Поэтому мы приказали остаться нескольким механикам-водителям и командирам танков.

И что интересно. Мне, Введенскому и его заместителю по технической части в какой-то мере можно поставить в заслугу сохранение национального музея Чехословакии. Мы ведь к жителям не пошли, нам нужно было танки видеть. И нам как раз предложили заночевать в этом музее, а из него весь сквер просматривался. Наверное, не без умысла нас туда поселили. А то без нас вдруг бы кто позарился на его экспонаты. Мы спали в зале, где были чучела разных животных — оленя, медведя… И нам даже маты постелили и простыни где-то нашли. Вот так мы и освобождали Прагу.

— Сколько немецких танков вам удалось уничтожить за войну?

— За время войны я сбил 1 тяжелый танк, 3 средних танка и более десятка артиллерийских орудий. Участвовал в боях по освобождению Правобережной Украины, Львова, прошел от Вислы до Одера, воевал в Нижней Силезии, в Берлине, освобождал от немцев Прагу. Среди моих наград орден Боевого Красного Знамени, орден Отечественной войны 1-й степени, два ордена Отечественной войны 2-й степени, 2 ордена Красной Звезды, орден Богдана Хмельницкого 3-й степени, чешский орден «Военный крест 1939 года» и около 20 медалей, полтора десятка благодарностей Сталина. Но, знаете, лучше бы той войны не было, чем иметь все эти награды. Конечно, я ими горжусь, но очень дорогой ценой они достались.

(интервью Григория Койфмана)