– Слышь, друг, – слегка краснея, спросил он умолкшего, наконец, юнца. – А что за дама на меня из башни глаза пяли… То есть смотрела?

Юнец вытащил из кармана куртки записную книжку.

– Замок Ла Рош, пятая башня справа, – прочитал он. – Матильда, дочь эрла Матинброка.

Хрюринг быстро встал и подошел к зеркалу.

«Ну, и видок у меня, однако!..» – неприятно удивился он, рассматривая в туманном стекле покрытую синяками физиономию.

– Эй, вы там!.. – рявкнул Хрюринг. – Мыться, стричься, одеваться!

Через пару часов аккуратно причесанный и выбритый Хрюринг был готов нанести визит соседу Матинброку.

«Может пару мухоморчиков скушать для храбрости? А то ведь этикеты там разные, поклоны… Запутаться можно, – нерешительно подумал он, снова рассматривая в зеркале свое посвежевшее лицо. – Впрочем, ну их!..»

– Ты кто по профессии? – не оглядываясь, спросил викинг юнца.

– Поэт…

«И на рынок надо зайти, – решил Хрюринг. – Прикупить себе еще парочку поэтов… Забавная эта штука – стихоплеты, понимаешь!..»

Любовь за окошком

Задумчиво покусывая кулачок, баронесса Изольда бродила по огромному пустому залу. За высокими готическими окнами расцветал шаловливый майский вечер.

Женщина остановилась перед портретом мужа. Бравый барон снисходительно улыбался, положив руку на рукоять рыцарского меча.

«Муж как муж, – вдруг поймала себя на мысли красавица-баронесса. – И, если честно, то ничего особенного в нем и нет!..»

Полгода назад барон отбыл в крестовый поход. Первое время горячо влюбленная в супруга молодая женщина часами просиживала возле портрета, сообщая нарисованному неумелым художником мужу все незначительные подробности своей уединенной жизни. Барон слушал внимательно и, как казалось молодой женщине, иногда одобрительно кивал головой. Но одинокая жизнь в плохо отапливаемом замке не баловала Изольду обилием светских событий. Как-то раз, рассказывая обожаемому супругу о своей, как всегда одинокой, вечерней трапезе, женщина вдруг поймала себя на мысли, что она повторяется. Вдохновение любви таяло прямо на глазах…

За окошком тренькнули струны мандолины.

– Ах, чаровница с грудью высокой и нежной, – взвыл густой бас. – Мужем оставлена ты на забвение ласк безмятежных!..

«Опять этот идиот», – болезненно поморщилась Изольда.

– О, подлый муж бросивший деву младую! – настаивал бас. – Сам-то, небось, щ-щас на коленях ласкает девку чужую.

Женщина подошла к окну и осторожно выглянула из-за шторы. В сгущающихся сумерках, там внизу, мелькала по-кошачьему неясная тень.

«А может быть и ласкает… – вдруг с горечью подумала о муже Изольда. – Ему-то, благоверному, хорошо, а мне? Сиди и жди тут как дура какая-то!»

Изольда подошла к зеркалу. Целую минуту она с жалостью рассматривала в нем молодую стройную женщину в стареньком и сером платьице. Затем ее взгляд снова вернулся к портрету супруга.

«Еще усмехается чему-то!..» – с неприязнью подумала она.

– Где же те властные руки, которые платье срывают? – надрывался бас за окном. – Где те ладошки, которые стан твой ласкают?!

«Нету, – вздохнула Изольда. – Ни жадных рук нет, ни теплых ладошек…»

– Голое тело твое уподоблю нежнейшему тесту, но если повар сбежал… – бас запнулся и задумался. – Дайте помесить его другому!

У Изольды заныло под сердцем. Бас за окошком и холодная постель вдруг показались ей пыткой.

«Прогоню этого гада с мандолиной, – решила женщина. – Ишь, распелся тут!.. Только переодеться надо… Я не могу выйти на балкон в таком ужасном виде. Честно слово, я выгляжу в этом дурацком платьице как Золушка».

Изольда подошла к шкафу и распахнула дверцы… Шкаф был пуст. Женщина изумленно приоткрыла изящный ротик. Содержимое второго шкафа, прежде до предела набитое приданным, ничем не отличалось от первого.

– Ах, ты, муж, какой же ты подлец! – громко воскликнула женщина.

– Ножки твои … – наддал ободренный бас за окном.

– А ты заткнись, идиот! – рявкнула женщина.

Пятиминутные поиски шикарных нарядов, о которых Изольда даже и не вспоминала после отъезда мужа в рыцарскую командировку, закончились полной катастрофой – все исчезло. В конце концов, женский взгляд замер на стоящем в углу зала и обитом железом огромном сундуке, запертым на висячий замок.

«Тут, значит, он все и спрятал, – догадалась женщина. Она без сил опустилась на сундук. – А я-то жду его, жду… Дура, дура!!»

Женщина уткнулась лицом в ладони и заплакала. За окошком сочувственно кашлянул бас.

– Я говорю, ножки твои.... – вкрадчиво сказал он. – Я еще спою, а?

– Не надо! – сухо ответила Изольда. – Иди сюда, болван!

Женщина запустила серебряным кубком в портрет барона. Кубок спружинил о матерчатую физиономию рыцаря-завоевателя и упал на кровать. Тут же что-то тихо звякнуло о каменный пол. Женщина встала и подошла поближе. На полу, под портретом, лежал большой ключ. Изольда подняла его…

«От сундука ключик, – сразу догадалась женщина. – За картиной мой благоверный его спрятал…»

Она открыла сундук. Сверху, на куче платьев, Изольда увидела большой лист, исписанный хорошо знакомым почерком барона.

«Думаешь, не люблю, да?.. Глупая ты! – прочитала Изольда. – Если бы не любил, ключ от сундука с собой забрал. А еще бы пояс верности на тебя нацепил. Смешно, правда?.. Но я так решил, что когда тебе совсем плохо станет, значит, обязательно кубком мне в физиономию запустишь. Как тогда, помнишь, на свадьбе у герцога?.. Я же тебя знаю, солнышко мое! В общем, развлекайся, но не балуйся. Ключ – мой подарок тебе. Нечаянная радость, так сказать… Пококетничай немного, но не переусердствуй. Целую. Скоро буду дома. Твой благоверный».

Изольда подняла заплаканные глаза и светло, откровенно ласково посмотрела на портрет супруга. Красивое лицо барона украшал мужественный шрам от кубка.

«А так ему даже лучше!..» – улыбаясь сквозь слезы, подумала женщина.

Ветви виноградника, наконец, перестали подрагивать, и на балкон выбрался толстяк с мандолиной в зубах. Он осторожно заглянул в зал…

В углу, на сундуке, сидела красивая женщина. Скромно потупившись, красавица разглядывала каминную кочергу.

Толстяк шагнул в комнату.

– Ножки твои… Как это?.. – неуверенно начал гость. – Стройные, короче говоря, ножки… – толстяк жадно сглотнул слюну и покосился на пышную постель. – Лучше не бывает!.. Я прилягу, а?

– Так сразу? – не поднимая головы и продолжая чему-то улыбаться, спросила Изольда.

– А чего тянуть-то? – удивился толстяк.

Женщина встала. В воздухе тотчас мелькнула кочерга, но готовый ко всему кандидат в любовники быстро метнулся на балкон. Снова зашуршали ветки виноградника.

– Убью! – закричала Изольда, перегнувшись через перила. – Поймаю, обязательно убью.

– Подумаешь, Пенелопа, какая!.. – прорычал снизу толстяк. – Я завтра же войну объявлю и тебе и твоему дурачку-мужу. В плен возьму, вот тогда ты у меня не пококетничаешь.

– Только попробуй, болван!

Изольда не глядя, нашарила горшок с цветами и запустила его вниз. Там сразу же ойкнули…

Перед тем как лечь спать, Изольда крепко закрыла