– В этом сектанты виноваты!

Картограф внимательно посмотрел на него, и Мишка объяснил:

– Мы «черный» отряд видели по дороге к Карьеру. Во главе здоровяк с темным лицом…

Картограф кивнул, махнул перед собой рукой, будто отгоняя муху, и сказал:

– Стикс – глава Черного братства.

– Я потом еще раз его видел, – добавил Атила. – Он стоял над Карьером и обозревал окрестности.

Большой воздел палец:

– Ну вот! Значит, это он, ну или они, мутантов на нас в Карьере наслали.

К разговору подключилась Яна:

– Нет, подождите… Нападение «черных» на оперов в Карьере выпадает из всей механики игры. Не было такого раньше в «Сталкере»! Сектанты тусуются вокруг АЭС, ну, еще в НИИ «Акустика» их база, всегда было так, разве нет?

Большой запальчиво возразил:

– Админы могли нововведение сделать!

– Да при чем тут нововведение… Что мы не можем выйти – это тоже нововведение? Типа диверсия Черного братства, новая игровая фича? Не говори чушь, лузер!

– Сама лузер! Я…

– Вы достали со своими ссорами, – перебил Атила. – Пусть Картограф нам рассказывает. Ему явно есть что. Я думал, все легендарные фигуры вроде тебя – неписи, просто сложные, но ты реальный чел, да?

Картограф помолчал, опять сделал непонятный жест, будто отгоняя кого-то невидимого, и ответил:

– Вы правы, я реальный.

– И тоже не можешь выйти? – добавил Большой.

– Сейчас все это неважно. Нам надо… В общем, молодые люди, для нас пока единственный способ покинуть игру – попасть к Знахарю.

– А что это даст? – уточнила Яна.

– Знахарь – на самом деле Модест Андреевич Артюхов, главный программист игры. А на болоте у него стоит ЦТ, то есть Центральный Терминал. Если еще остался способ покинуть «Сталкера», то только через него.

Большой, вскочив, принялся мерить шагами комнату, но вспомнил о сварке и сел.

– И ты, батя, знаешь, как к Знахарю проникнуть?

– Да. Слышите вой? – Когда Картограф спросил, все напряглись и завертели головами. – Кажется, сектанты научились провоцировать гон мутантов. Одним накрыли Карьер, а теперь второй, судя по всему, движется в нашу сторону.

– Тогда надо собираться. – Атила встал с койки.

Картограф принялся выдвигать ящики комода, выгребать оттуда мелкие вещи, рассовывать по карманам.

– Да, медлить нельзя. Идем.

Покинув кинотеатр, он сразу направился к зарослям сирени неподалеку, и остальные поспешили за ним. С виду кусты были непролазными, но в них обнаружилась едва заметная тропинка.

На улице потемнело – близился вечер. Сзади доносились вой и рычание мутантов, отчего хотелось ломиться вперед, не разбирая дороги. Атила был уверен, что страшно всем, кроме Картографа. Ему просто непривычно. Большой спросил, настороженно озираясь:

– А ты уверен, что Знахарь сейчас в игре?

– Да, – ответил Картограф, не оборачиваясь. – Думаю, посредством ЦТ он сейчас пытается восстановить работу других терминалов. Главное, что через Центральный Терминал у него может быть налажена постоянная связь с офисом. Но сначала надо добраться до Знахаря, а в теперешней ситуации это будет непросто.

Заросли остались позади, и они очутились на заросшей растительностью улице городка. Покачивались тополя, скрипели ветками. Ветер завывал в провисших проводах, хлопал дверцами форточек, где-то натужно скрипела распахнутая дверь. Позади подвывали волки, ревел брутор – пока далеко и не опасно, но шум постепенно усиливался.

– Вы идете со мной или нет? – спросил Картограф.

Все молчали, и Егор выразил общее мнение:

– Веди, Картограф.

Он сам не заметил, как перешел на «ты» с этим таинственным человеком, голос которого лился будто из электронного синтезатора. Если Знахарь – главный программист, может, Картограф – тоже начальник «Русо-Вирта»? Уж не сам ли Сергей Зигович?

По тропинке вышли к проулку между деревенскими домами, повернули. Слева была еще крепкая стена из кирпича, справа – накренившийся деревянный забор и сирень, скрывшая от любопытных глаз маленький домик. Вполне реальный забор. Настолько реальный, что Атиле стало жутко, и он прикоснулся к доскам: шершавые, чуть влажные, сыплется труха из-под пальцев… ну, полный букет ощущений!

Это все по-настоящему. Игры больше нет, она смешалась с реальностью. Но как?! Нет, не психуй! Просто очень хорошая графика вкупе с возможностями сенсорного костюма…

Сразу за городком темнел лес. Чуждый, враждебный. Казалось, что он ждет людей, чтобы впиться тысячей глоток, сожрать их, переварить, сделать частью себя.

В Карьере завыли слепые волки.

Картограф уверенно зашагал к лесу. Похоже, аномалии он чувствовал заранее и обходил их. Скорее всего, у него был чит, который их распознавал и предупреждал об опасности.

В лесу ощущение враждебности ослабло, и Егор подумал, что причина тревоги – багряное небо. Когда кроны деревьев скрыли его от глаз, стало легче.

Кстати, как там Линза… Атила нащупал ПДА в подсумке и собрался достать его, но ноги подкосились, перед глазами потемнело. Затошнило, в уши будто натолкали звенящую вату. Чтобы не упасть, он схватился за ближайший ствол, прижался к дереву. Возникло ощущение, будто его пытаются выключить, как электроприбор…

Голос Яны донесся гулко, издалека:

– Эй, что с тобой? – она потрясла Атилу за плечо. – Слышишь?

Ушедший вперед Картограф вернулся и сказал:

– Нам нужно спешить. Мутанты уже близко.

Атила кивнул, сглотнул и оттолкнулся от дерева. Перед глазами медленно светлело, словно кто-то крутил верньер, добавляя яркость. Вот в бурой темноте обозначились стволы деревьев, силуэты людей, вот уже можно рассмотреть оружие в их руках и листья кустов…

Большой настороженно озирался, подняв автомат. Яна стояла рядом, в глазах плескался испуг.

Беспокоится? Приятно… Атила помотал головой и прохрипел:

– Все… Все в порядке. Сейчас, иду…

Девушка заглянула ему в лицо:

– Давно ты в игре?

– Часов двенадцать, не больше. – Он сделал осторожный шаг, другой. Голова больше не кружилась, только немного тошнило.

Яна, видимо, вспомнила, что учится на врача, и решила составить анамнез:

– Что используешь, какой костюм?

Егор покосился на нее. Говорить, не говорить? Если в течение нескольких часов он не выйдет из игры, все равно они узнают, что он – инвалид, жалкая неполноценность.

– Что? – беспокойство Яны казалось искренним. – Опять плохо? Что на тебе за костюм?