– У Тафари дома так не делают! Тафари пси за стол не пускает! Тафари за такое смерть делать будет!

– Что за бред? Ты откуда знаешь? Ты сам-то кто вообще такой, красавчик? – это ревел уже мой товарищ. Я осторожно повернулся вполоборота, стараясь не терять из виду однорукого. Амир грозно наскакивал на Рохо, а тот стоял, невозмутимо скрестив руки на груди, и только недобро скалился, показывая острые зубы. Амир был выше его на голову, но от мексиканца исходила такая нешуточная угроза, что она держала здоровяка на расстоянии, как невидимое силовое поле.

– Кто я такой? А давай спросим. Эй, ребята, скажите ему, кто я такой… – Мексиканец огляделся по сторонам.

– Это Рохо. От Рохо правду не скроешь, бро. Когда Амбал правду хочет – зовет Рохо. Тафари один раз хотел обмануть Амбала. Никто про это не знал, а Рохо узнал! – Африканец потряс кистью, на которой не хватало мизинца. – Тафари навсегда запомнил, что Рохо нельзя обманывать. Если Рохо сказал, что ты пси, значит, ты – пси!

Амир не сдавался, хотя в голосе появились предательские неуверенные нотки.

– Ну и что? Может, и пси, ну и что? Карты тут при чем? Он пауков издалека чует, что есть, то есть. А игры это не касается!

Рохо только пренебрежительно отмахнулся:

– Касается, касается… Он еще на Земле игрой зарабатывал. Потом его на чистую воду вывели, вот он сюда и сбежал. – Ухмылка Рохо становилась все шире.

Он загонял меня в угол, наслаждаясь ситуацией. Чем мне все это грозило, было понятно. Прострелят башку. Выбросят паукам. Перережут глотку. В такие обвинения верят охотно, особенно те, кто хочет вернуть проигрыш. Да и остальным развлечение не помешает. Амбал наказывал за убийства без повода в Цитадели, но сейчас казнили с благословения его близкого подручного. Рохо же избавится от свидетеля, и никто не расскажет о его телепатии. Амбал-то о ней до сих пор не знает, иначе бы к себе и близко не подпустил. Невидимая петля захлестнула мое горло, виски сдавило, я не мог издать даже хрипа. Это Рохо перекрыл мне кислород для надежности.

– Смотрите, ему даже возразить нечего!

В глазах темнело, обзор сузился, как будто я смотрел через какую-то трубу. Мои руки, лежавшие на столе, казалось, были где-то очень далеко. Я постарался пошевелить пальцем и не смог. Сейчас он весил тонну. Со стороны все это, наверное, выглядело, как будто я сокрушен обвинением и даже не пытаюсь оправдаться. Да и что бы я сказал? Что меня обвиняет телепат? А что бы это изменило?

Передо мной лежали мои карты, рубашками вверх, но мне показалось, что с каждой ухмыляется череп Рохо. Как будто в Таро мне выпало сразу пять карт «Смерть». Тревожная карта, особенно если понимать ее буквально. Правда, в Таро обычно подразумевался не окончательный финал, а некая кардинальная трансформация, преображение, пусть и ценой больших потерь. Но так можно было бы утешать себя в какой-нибудь другой ситуации, а тогда я уже прощался с жизнью.

– Хватайте его! И большого тоже!

Все снова взревели. Амир что-то рыкнул и тут же заткнулся, наверное, ему приставили нож к горлу. Мне в затылок уперлось что-то твердое и холодное.

– Не здесь, не здесь, бро! У Тафари все должно быть спокойно! На улице! На улице!

Невидимые цепи, которыми стянул мою волю Рохо, ослабли, но теперь меня кто-то крепко держал за руки. Я пытался что-то лепетать, но язык не слушался. Меня оторвали от стула, чей-то кулак пару раз не очень точно смазал по скуле. Нас потащили к выходу с криками «Смерть пси! Смерть шулеру!», но до улицы мы так и не добрались. Что-то оглушительно громыхнуло. Я подумал, что кто-то все-таки решил расстроить Тафари и покончить со мной прямо здесь. Сердце ухнуло, ноги отнялись от страха, но ни боли, ни удара я не почувствовал, зато сверху на голову посыпалась какая-то труха. В воздухе завоняло порохом. Тащившие меня остановились: путь преграждала фигура в просвете двери. В каждой руке у нее было по пистолету.

– Который тут пси? – раздался резкий женский голос.

– Этот! – Тут же, жарко и зловонно дыша мне в ухо, кто-то начал трясти мою голову, вцепившись в волосы на затылке.

– И что вы собрались с ним делать? В расход пустить? Парня со способностями? Вы, куча ни на что не годных придурков? – Женщина, затянутая в черную облегающую кожу, опустила пистолеты. Она их не убирала, хотя явно чувствовала себя хозяйкой положения. – Хотели избавиться от единственного здесь человека, который может пригодиться Амбалу?

«Гадюка», – догадался я. Одна из личных телохранительниц Амбала. Тут любили им перемыть косточки, фантазируя об их отношениях с боссом. Но, естественно, только когда ни одной из них не было рядом. Все знали: кто пойдет против любой из «гадюк» – пойдет против хозяина. Таких безумцев тут не было, после этого не выживают. Меня отпустили, и я чуть не упал на пол.

Вокруг сразу образовалась пустота. Тафари что-то униженно мычал в свое оправдание, зубы его теперь скалились в заискивающей улыбке. «Гадюка» с презрением огляделась, а потом немигающим взглядом уставилась мне в лоб, будто хотела выжечь там клеймо: «Собственность Амбала».

– Я заберу его с собой. И второго бугая заодно…

Амира тоже отпустили, и он поводил плечами, злобно зыркая по сторонам.

– Привет, Зенира, – незаметный до этого Рохо отделился от толпы, – ребята погорячились, не суди их строго…

– И ты здесь? – «Гадюка» недовольно поморщилась. – Мог бы сам их остановить. Что-то Амбал тебя переоценивает, кажется…

– Ничего, я свою вину заглажу. Сам их ему доставлю. Чтобы ты не утруждалась. Я как раз к нему собирался…

«Гадюка» скривила губы.

– Что-то я тебе не слишком верю, мексиканец… Никогда не поймешь, что у тебя на уме!

– Доставлю в лучшем виде, не сомневайся! Клянусь Санта Муэрте! У тебя же своих дел навалом. Забыла, что ли, что Амбал тебе поручил? – Рохо многозначительно улыбнулся. – Не думаю, что ему понравится, если ты с полдороги вернешься…

«Гадюка» смотрела на Рохо с явным подозрением. Похоже, она совсем не ожидала, что мексиканец посвящен в такие подробности. Его авторитет рос на моих глазах. Конечно, если Амбал открывает ему все тайны, лучше с ним не связываться. На самом деле Рохо просто залез к ней в голову, принюхался к мыслям, как голодный койот. Она чуть отступила назад – ядовитая змея перед хитрым мангустом. И наверняка к своему счастью: я бы не удивился, если бы Рохо порвал ей какой-нибудь крохотный сосудик в мозгу в случае неповиновения.

– Ладно, но гляди! Потом проверю лично! И не дай бог с ними что-нибудь случится, о чем Амбал не узнает…

Рохо закивал, старательно изображая послушание. Правда, довольную ухмылку с лица стереть он не удосужился.

– Ни в коем случае, ни в коем случае… Сейчас и выдвинемся. Все, ребята, расходитесь, расходитесь… Амбал его сам накажет, если надо будет! Вы таких казней и придумать не сможете…

«Гадюка» вышла решительным шагом, не опускаясь до прощаний. Рохо оглядел оставшихся и одарил всех своей фирменной улыбкой. Проверять на себе остроту его зубов никто не собирался – притихшая публика рассосалась по своим закуткам с тем же проворством, с каким недавно оттуда хлынула. Теперь в центре зала стояли только мы с Амиром и мексиканец со своими людьми. Мне в бок настойчиво уперся чей-то пистолет.