— Рафэн, — прошептал Алфей. — Вы вместе были послушниками?

— Да, были, — мягко ответил Карлаен, вспоминая юношу, покрытого свежими шрамами, сидящего напротив него во время трехдневного бдения, последовавшего за отбором. Он вспомнил битвы с врагами ордена, сотни миров, которые они прошли вместе. Но затем он выбрал один путь, а Рафэн другой и теперь… теперь они были здесь.

За ними раздался грохот, вырвавший Карлаена из задумчивости, и он резко обернулся, поднимая оружие. Остальные последовали за ним, всего на полсекунды позже. С другого конца палаты к ним шагал Кассор, его корпус был запятнан дымящимся ихором. Дредноут поднял клешню со штурмболтером.

— Кто идёт? Друг или враг? Назовись, или познай мою ярость.

— Постой, добрый брат Кассор, — прохрипел Рафэн. Его голос был грубым от того, как долго он кричал. — Разве ты не видишь, что это наши братья? Они облачены в цвета Легиона. Какие новости, братья? Стоят ли ещё Врата Вечности? Что с примархом? — В его словах чувствовалось жуткое отчаяние, будто у измученного ребенка, ищущего поддержки. Рафэн растолкал остальных воинов в черной броне, чтобы подойти ближе. — Хан пришел, чтобы помочь, как обещал? Отвечайте, братья.

Карлаен колебался, не зная, что ответить. Всё, о чем говорил Рафэн, произошло тысячелетия назад, когда Сангвиний ещё был среди них. Кровавый Ангел оказался захвачен древними воспоминаниями, принадлежащими другому, и переживал битвы, в которых никогда не сражался. Он был безумен и сломлен, и Карлаен, хоть убей, не мог придумать, что сказать.

Он смотрел в холодные голубые глаза человека, которого когда-то называл другом и спросил.

— Ты знаешь меня, сержант?

— Я… не могу сказать, — ответил Рафэн. В его глазах танцевало безумие, а лицо исказилось, будто он пытался силой удержать нахлынувшие воспоминания в каком-то порядке. — Мы сражались вместе на стенах Дворца? Мы… Мы отправляемся на «Дух Мщения», брат? Император собрал ударную группу? Пришло время уничтожить Архипредателя, прячущегося на своей боевой барже? — Он протянул руку, будто хотел прикоснуться к броне Карлаена, но пальцы сжались в кулак до того, как достали до него и рука опала. — Скажи да, брат, скажи, что Ангелы будут на острие удара, — будто с мольбой в голосе прорычал он.

Карлаен уставился на Рафэна, пока внутри него боролись жалость и необходимость. Затем он закрыл глаза и сказал.

— Да. — Вся рота смерти издала мягкий вздох. Капитан посмотрел на Рафэна. — Честь возглавить наступление ваша, братья. Ты и твои люди станете острием копья, ищущего того, за кем мы пришли.

— Ты не забыл о Кассоре, брат? Есть ли дело чести и для меня? — прогремел Кассор. Огромные клешни столкнулись друг с другом, воплощая его жажду. — Остались ли ещё предатели, которых нужно убить? Если да, Кассор сделает это.

— Ещё есть предатели, могучий Кассор, — ответил Карлаен. — Ты пойдешь с нами и обрушишь свою ярость на тех, кто будет пытаться остановить нас. — Он снял с пояса голову сервитора. — Но сначала, мы должны найти их.

Капитан направил Алфея и остальных к центру помещения, который они быстро очистили от тел, создав пустой круг. Казалось, что это обычная часть пола, но в голове сервитора были данные, указывающие на то, что здесь находился вход в городские подземелья Фодии. Карлаен присел и вытащил камень, в котором скрывался крипт-замок. Он опустил голову сервитора так, что его глаз оказался на уровне сенсоров замка. Раздался щелчок, затем жужжание, и целая секция пола раскрылась. В проем неожиданной лавиной посыпались тела.

Дамарис осмотрел отверстие, бросил взгляд на близнеца и сказал:

— Тоннели, капитан.

Он отошел назад, когда мимо него прошли воины роты смерти, торопящиеся во тьму. Их возглавлял Рафэн, который снова надел шлем, Кассор следовал за ними, скрипя механизмами. Карлаен смотрел, как они спускаются во мрак, держа голову сервитора в опущенной руке.

Алфей подошел к нему.

— За этим они и пришли, капитан, — сказал он.

— А сколько времени осталось до того, как такое скажут о нас? — горько произнес Карлаен.

— Надеюсь, этого не произойдет, — ответил Алфей.

Карлаен покачал головой.

— Иногда я думаю, что наше настоящее проклятие — это надежда. Надежда, что мы избежим судьбы, постигшей наших братьев, надежда, что мы можем изменить неотвратимое. — Он посмотрел на Алфея. — Я слышу её, брат, что-то похожее на мелодию, которую нельзя не услышать, песнь из древнего прошлого. Я слышал её в первый раз, когда открыл глаза после Сангвинации, и буду слышать её, когда закрою их в последний, — мягко произнес Карлаен.

— Мы все слышим её, капитан… брат, — сказал Алфей. Он поднял руку, будто хотел положить на наруч Карлаена, но уронил её. — Единственное, что важно, это захочешь ли ты следовать ей.

Карлаен дернул подбородком в сторону нервно бегущих силуэтов в черной броне.

— Не думаю, что у них был выбор, Алфей. Не думаю, что он есть у кого-либо из нас.

Алфей промолчал, и Карлаен не посмотрел на него.

— Идем, нам нужно найти губернатора, — сказал капитан, повесив голову обратно на пояс и подняв Молот Ваала. Затем, с оружием в руках, он возглавил братьев на пути во тьму.

Отродье Криптуса смотрел, как его враги спускаются в глубины городских подземелий. Тиранид висел на куполе Палаты Трибунов, скрытый тенями и психическими способностями. Пришельцев стало больше, но его тщательно продуманные засады проредили их число, как он и надеялся. Повелитель выводка пока не хотел убивать всех.

Не раньше, чем они найдут то, что он ищет.

Повелитель полз по изгибу купола, устремив взгляд на открытый люк. Он знал о его существовании, но не мог проникнуть внутрь, даже при помощи больших биосуществ, предоставленных Разумом улья. Меньшее существо, чья воля уже полностью бы покорилась тени Левиафана, позволило бы стаям потрошителей и организмам-поедателям прогрызть дыры, где они смогут, и оставило бы скрывшиеся остатки династии Флаксов задыхаться в их самостоятельно возведенном гробу.

Но у Отродья была своя воля, и так было всегда. Хоть он и не мог полностью игнорировать Левиафан, повелителю выводка было по силам отвлекать Разум улья и нарушать некоторые его команды. Он удерживал стаи роющих тоннели ужасов и существ-разрушителей в стороне, защищая дворец силой своей воли, и направил детей на поиски пути в глубины.

Сначала он впал в ярость, узнав о причине, по которой прибыли захватчики. То, что они искали то же самое, что он так долго желал для себя, пробудило в нём смертельный гнев. Но когда он улегся, разум повелителя начал работать. Он не был зверем, и когда-то у него были наставники, обучавшие его на пределе своих возможностей. Он знал так много, что его голова, бывало, болела от количества знаний.

Он остановился, ожидая, пока последний луч света от его врагов скроется во тьме, и продолжил спуск. Тот факт, что существовали глубины, о которых даже он не знал, мягко говоря, раздражало. Однако тот, кого он искал, всегда был гораздо хитрее, чем казался. Он был хитрым предателем. Резкая вспышка злобы заставила его издать короткий булькающий рык и напрячь мускулы. Камнебетон потрескался под когтями, когда он оттолкнулся от крыши и спрыгнул на пол.