Степан распознал то самое мгновение, когда Ядвига собралась вырваться из его рук. Ему было уютно и хорошо. Ее прикосновения дарили покой, расслабляли напряженные мышцы. Он, честно признаться, ловил настоящий кайф. И он будет полным кретином, если отпустит сейчас девчонку.

— Спокойно, Ягодка, — пробормотал Степан, — Очень прошу, не убирай рук. Они у тебя просто волшебные.

— Старая травма? — догадалась Ядвига и, к радости Ажурова, вернула руки на место. Ее прикосновения уже не были такими расслабленными, но Степа и им был рад.

— Угу, — едва заметно улыбнулся Степан, отмечая, что она так и не сдвинулась с его коленей, — Так и не смог восстановится. Последний бой.

— Могу найти вредителя и прогрызть ему череп, — предложила Ядвига свою помощь.

— Не стоит, — хмыкнул Ажур, — К тому же, жена, как ты говоришь, этого самого вредителя тебе такого не простит.

— Мы — девочки, мы умеем договариваться, — хохотнула Ядвига.

— Сомневаюсь, что Мишель отдаст тебе на растерзание своего Беса, — улыбался Ажуров, поглаживая девчонку по спине, и радуясь, что врединка не возражает против такой ласки.

— Бес? Тебя покалечил Бессонов? — опешила Ядвига, отстраняясь и заглядывая в глаза Ажуру.

— Угу, — вздохнул Степа, — Закрытый бой. Так бывает. Помню, как после боя пришел ко мне. Предложил помощь. А я не стал отказываться. Калеченый боец никому не нужен. А тут воде как шанс не загнуться на каком-нибудь заводе. Так и прижился я под крылом у Беса.

— Обалдеть, как весело, — фыркнула Ядвига.

— Устал я, — зевнул Степан, — Поехали домой?

И настолько тепло и ласково прозвучала эта фраза, что Ядвига поняла: вот-вот и растает. Понимала, что нужно сматываться, пока не поздно. Однако она не шевелилась, словно ждала действий парня.

— В холодильнике у меня стоит огромный торт, — подметил Ажур, — Я всего кусочек попробовал. Очень вкусный.

— Спим раздельно, — выставила свои условия Ягу, понимая что уже согласна на все.

— Это ты сама себя уговариваешь? — подмигнул Степан.

— Вот ты жук! — тихо рассмеялась Ядвига и вернулась в свое кресло.

До дома молодые люди добрались быстро. Оказавшись на парковке, Степан вышел из машины. Успел придержать для Ядвиги дверь. А потом резко притянул девчонку к себе.

— Не дергайся, — пробормотал Ажур, — На нас смотрит та самая тетка. Будем вести себя подозрительно — прискачет и полезет со своим женьшенем. Не будем давать ей повода.

И в подтверждении своих намерений, Степан зафиксировал ладонью затылок Ядвиги.

Поцелуй был нежным, с привкусом ночного ветра и надвигающегося дождя. Ягушка и не заметила, как сама прижалась к крепкому телу парня, как обвила руками его шею, плечи, приподнялась на цыпочки, чтобы быть ближе.

— Черт! — пробормотал Степан, опаляя ее лицо жарким дыханием, — Кажется, я поплыл.

Ядвига моргнула, отстранилась от парня. Взгляд никак не хотел проясняться, а дыхание — возвращаться в привычный ритм.

— Какой-то ты слабенький, Кружавчик, — пробормотала Ядвига.

Степан хохотнул, все еще не убирая руки с девичьего затылка, притянул голову вредной Ягушки к груди. Девчонка хотела возмутиться. Ну, и что он творит? Нет, отсутствие губной помады — не повод растирать слюни по мягкой ткани рубашки. Но было настолько уютно и безопасно в крепких руках, что Ядвига решила не дергаться и постоять так еще минутку-другую. К тому же, приятное томление щекотало все тело, а внушительное доказательство того, что Степан крайне сильно неравнодушен к ней, упиралось в ее живот. Но, что удивительно, это девчонку ни капли не пугало. Скрее, наоборот, толкало на подвиги.

— Чтобы ты знал, — пробормотала Ядвига, когда жадные поцелуи Степана немного сбавили обороты, и теперь мужские губы легко скользили по виску к ушку, и обратно, — Я приехала только по одной причине.

— Торт, угу, я помню, — вздохнул Степан.

Но девчонка и здесь его удивила. Едва ли ни в припрыжку поскакала к подъезду, утягивая его за руку.

— Какой торт, Кружавчик?! — смеялась Ягушка, — Горячая вода! Не могу отказаться от возможности халявно принять ванну. У тебя есть пена для ванны? Я точно помню, что видела огромный такой флакон.

Степан улыбался беззаботно, качал головой, даже иногда вздыхал и возводил глаза к небу в мольбах к Богу, чтобы тот выделил ему кусочек терпения и выдержки. Просто Степа был уверен, что его психика не выдержит вида Ягушки, раскрасневшейся и распаренной после купания.

Часы показывали одиннадцать, почти полночь. Степан бодрствовал. Он уже успел принять душ в гостевой спальне. Свою ванную он милостиво «одолжил» гостье. И теперь, выискивая в длинном списке фильмов самый подходящий, Ажуров мысленно был в соседней комнате.

Он намеренно подбирал самый интересный боевичок, чтобы полностью погрузиться в сюжет. Но его тело сегодня решило подвести.

Ядвига будто намеренно плескалась, пожалуй, вечность. Несколько раз Ажур входил в свою спальню и стоял под запертой в ванную комнату дверью. Слышал, как Ягушка напевает какие-то абсолютно нераспознанные Степаном песни. Дважды он приносил ей крепкий чай, оставлял на небольшом столике и уходил. Когда прошло полтора часа, терпение Степана иссякло.

Мужчина подошел к двери, занес руку, собираясь постучать. Но не успел. Дверь осторожно распахнулась, и на пороге появилось его наказание за грехи, совершенные им за всю бурную молодость.

Девчонка стояла в его халате, завернутая от шеи до пят в мягкую темно-синюю ткань. Мокрые пряди облепили лицо. В руках она держала небольшое полотенце, очевидно, собираясь просушить волосы.

Степа честно старался развернуться и уйти. Или хотя бы шагнуть назад, чтобы позволить Ягушке проскользнуть мимо. Да не смог. Он стоял, смотрел на всю эту разомлевшую после купания красоту и не мог насмотреться. Точно наступил Новый год, а Дед Мороз собственноручно припер полный мешок подарков, и все для него, Степки, одного. В безвременное пользование.

Примерно так же Ажуров себя и чувствовал. Сказочная девчонка в его полной власти.

— Я… — выдохнула Ягушка.

— Тсссс! — прервал ее Степан.

— Ты… — вторая попытка была пресечена кардинальными методами. Степан накрыл ее губы указательным пальцем.

Но, честно признаться, лучше бы он так не поступал, потому, что горячее дыхание оставило, практически, ожег на мужской ладони. Проело до самых костей, оставляя глубокие раны, которые никогда не затянутся. Но эти раны не приносили боли. Скорее наоборот. Наслаждение.

— Останься, — тихо, хрипло, надломлено прошептал Степан.

Ажуров поддался слабости, перестал контролировать свое тело и мысли. Видел в глазах Ягуши сомнения и, возможно, страх вперемешку с неуверенностью. Возможно, ему нужно было бы отступить. Ведь собирался сменить тактику. Но не мог. Слишком сильно он хотел именно эту девчонку — маленькую женщину, сводящую его с ума.