Я осторожно вернул нож в карман рукояткой вверх, готовый выхватить его в любой момент. Линч подошел ближе.

– Что произошло с Саксом?

– Он умер полчаса назад. И я об этом сожалею. Кровопролитие не нравится никому, но это была сложная ситуация.

– Ничего сложного в ней не было. Он собирался все рассказать, поэтому вы его и убили.

– Он собирался прихватить с собой и вас, Майк. Не забывайте об этом.

Линч поднялся по земляной насыпи и протянул конверт:

– Держите.

Я взял. Внутри оказались компакт-диск и несколько листов бумаги с распечатанными на принтере изображениями.

Я быстро просмотрел их: фотографии меня и Сакса как раз перед тем, как его убили.

– Это доказательства того, что вы были на месте преступления. И это единственные экземпляры. Мы уничтожили оригиналы.

Эти фотографии могли меня убить. Держать их было все равно что гранату с выдернутой чекой. Линч протянул мне зажигалку. Я сунул листки и диск обратно в конверт и поднес к углу огонек. По бумаге потянулись красно-желтые язычки. Я бросил конверт, и тот продолжил гореть у меня под ногами. Пластиковый диск почернел и деформировался от жара.

– Предлагаете мир? – уточнил я.

– Просто помогаем.

Он забрал зажигалку, вытряхнул сигарету из пачки «Винстона» и закурил.

– Можете больше не водить меня за ручку, – сказал я. – Я понял, что происходит.

Больше всего я боялся, что все предубеждения против меня будут подтверждены. У Линча имелось все необходимое, чтобы сделать меня беглецом, подлым убийцей. Чтобы оправдались тревоги Энни и перешептывания в ее семействе.

И я пойду на все, дабы это предотвратить. Линч держал меня за горло. И единственное, что усугубит ситуацию, – лгать самому себе, принять его покровительство, прикинуться, будто это не вымогательство.

– Слушаю, – сказал он.

– Вы победили. Я в ваших руках. Так чего вы хотите?

Я должен и дальше усыплять его бдительность. Я начал видеть выход. У меня еще не было цельной картины, но намеки уже имелись – подобно озарению, которое приходит во сне и забывается наутро.

– Завершите работу.

– Вам нужна директива. И как же мне похитить самый охраняемый секрет капитализма?

– Я не обещал, что это будет легко.

– Я могу найти другого человека, который будет в той комнате во время принятия решения. Когда состоится очередное собрание?

– Во вторник.

– В следующий вторник?

– Да.

– Я изыщу способ. А вы оставите в покое меня, Джека и мою семью. И это убийство никак не будет связано со мной. Договорились?

Он чуть поморщился:

– Есть одно маленькое осложнение. Людям известно, кто такой Сакс. И что он имел доступ к этим решениям. Он не рассказал прокурорам всего, но они знают достаточно. Они блокируют весь Вашингтон. Следят за каждым, кто имеет доступ в ту комнату. Ничего не получится – после того, как вас сегодня видели на Молл.

– Значит, вы убьете меня, если я не сделаю невозможное возможным.

– Нью-Йорк.

– Нет, нет и нет. Это самое неприступное хранилище на свете.

– Но это не Форт-Нокс, – возразил он.

– Там золота больше, чем в Форт-Ноксе.

Линч улыбнулся. Наверное, это было его представление о юморе.

– Но вам не нужно проникать в хранилище, – сказал он. – Там всего-то миллиардов двести. Настоящие деньги наверху. За столом.

– Сейчас полиция, наверное, уже окружила мой дом.

– На этот счет не волнуйтесь. У них нет ничего, чтобы опознать вас, кроме очень расплывчатых описаний тех двух первых копов. Измазать лицо кровью было, на мой взгляд, несколько в индейском стиле, но идея себя оправдала.

Пусть думает, что я псих. Мне нужна любая опора, какую смогу найти.

Джек облизнулся. Я тянул время, но тут было нечего решать, а слова Линча не оставляли мне выбора. Это были приказы. Я снова нащупал рукоятку ножа, шагнул вперед и остановился на расстоянии вытянутой руки от Линча.

– Я добуду вам директиву, – пообещал я. – И на этом все. Я никогда вас больше не увижу. Все долги полностью выплачены.

– Договорились.

По моим ощущениям, единственным правильным поступком было бы воткнуть ему в горло нож. Но у него была серьезная поддержка, меня бы просто убили. Придется ему подыгрывать, тянуть время.

– По рукам.

– Так каков план? – спросил он.

– Мой план, как выполнить невозможную задачу, впервые сформулированную двадцать секунд назад?

– Да.

– Попробуйте отыскать бейсбольный мяч с чемпионата две тысячи четвертого года с автографами игроков «Ред сокс».

– Вы это серьезно?

– Да. Есть у меня пара идей.

Он кивнул. Похоже, ему понравилась моя решимость.

– Я поспрашиваю. – Линч похлопал меня по плечу. – Без вас мне было бы не справиться, Майк. Вот вам кое-что за хлопоты.

Он достал из кармана десятицентовик и протянул мне. Монеты используются как послание, их оставляют на телах убитых информаторов.

– Идите к такой-то матери, – процедил я и прошел мимо него.

Линч хотел меня заарканить? Прекрасно. Это его ошибка. Потому что я доберусь до самого ядра операции этих мерзавцев и взорву ее изнутри.

У меня было шесть дней.

Я чихнул. Несколько крошек гашиша вылетели из пакета для вещественных доказательств и приземлились в пыльном углу комнаты. Я находился на складе улик департамента полиции метрополитена, бывшей фабрики в Анакостии, окруженной вотчинами наркоторговцев. Тут была настоящая пещера Аладдина: повсюду лежали краденые вещи, наваленные грудами на погрузочную платформу и даже высыпавшиеся на улицу. Хранилище для наркотиков было сооружено из фанеры, и «ангельская пыль» время от времени загоралась на удушающей жаре. Склад напоминал колесо судебной фортуны, и государственные адвокаты его очень любили. Улики всегда могли потеряться, а их подзащитные – выйти на свободу.

Это было последнее место, куда мне хотелось попасть, но я был назначен государственным защитником клиента, которого не мог подвести. Он был хорошим парнем из Стронгхолда, собирался поступить в колледж, но был арестован с гашишем в кармане. Законы о марихуане уже переписали, но на гашиш они не распространялись. У парня нашли на десятую грамма больше допустимой дозы, и ему светил серьезный тюремный срок. Вот я и пришел проверить пакет с уликами.

Полиция его еще не взвесила: обычное головотяпство. Чем меньше я буду об этом говорить, тем лучше. Моя аллергия только что спасла недоросля от восьми лет за решеткой.