Я перевела дух. Значит, в принципе он не против замены. Теперь оставалось только доказать ему, что контролировать Глорию можно лучше, чем Грумель.

— Назначить ее главной кормилицей и позволить взять с собой сына, — закончила рассказ о злоключениях молодой вдовы, требовательно глядя на собеседника. — И тогда у вас не будет более преданной собаки, чем она.

— С долгами я разберусь, — задумчиво покачал бокал с остатками вина герцог.

— Но сын какой-то кормилицы рядом с королем… Это неслыханно.

— Значит, он будет первым, только и всего, — пожала плечами я. — Подумайте сами. Младенцев сложно различить. Они все выглядят одинаково в своих пеленках- распашонках. Нет, понятно, что различить-то можно. Но в случае убийцы возможны варианты. Он же не видит короля каждый день, а скорее всего увидит вообще впервые. В таких случаях каждая секунда заминки может оказаться фатальной.

— Интересное решение, — хмыкнул герцог. — Я подумаю над этим. Но убедить Регентский совет будет сложно.

— Думайте дальше своего носа, — поморщилась я. — Сейчас этот мальчик никто. Но если он вырастет рядом с королем, то возможно, Густав Пятый получит такого же верного соратника, как получил ваш брат в вашем лице.

— Как далеко вы заглядываете, — уже открыто усмехнулся ла Вейн. — Просто мыслите масштабами королевства. У вас в роду не было королевских сановников?

— Насколько мне известно, нет, — отрезала я, на мгновенье похолодев. Слишком уж близко к цели легла пустая шутка.

— В ближайшие сто лет точно не было. Я проверял, прежде чем сделать выбор в вашу пользу. Какая-нибудь старая вражда, вспыхнувшая с новой силой, оказалась бы крайне неуместной.

— Без сомнения. Так что мне сказать Глории?

— Скажите ей… — тут герцог снова уставился куда-то поверх моего плеча и перебил сам себя. — Впрочем, я сам скажу…

И в эту секунду в дверь едва слышно постучали.

Ла Вейн поднялся и, посмотрев на меня, добавил:

— А вы пока приведите себя в порядок. Почему ваши платья постоянно в каких-то пятнах?

Я проследила его взгляд и едва не выругалась: действительно пятна! Спасибо вдоволь нарыдавшейся у меня на плече Глории.

«Пора законодательно запретить косметику всем, кто ко мне приближается», — проворчала я себе под нос, выходя.

Подслушать под дверью не удалось. Хоть я и переодевалась с рекордной скоростью, но когда вышла в спальню короля, ла Вейн уже ушел. Глория, сияющая от счастья как солнце, возилась с малышом у пеленального столика. Я вычленила из многословных благодарностей основное. Замечательный и восхитительный герцог ла Вейн пообещал разобраться с кредиторами и, раз уж бедненькая леди ла Грумель так серьезно заболела, позаботится о присмотре за сыном Глории. Остальное время молодая женщина рассыпалась в похвалах герцогу и восторгалась его добротой.

Я поморщилась, но прерывать ее, а тем более спорить не стала. Сработал мой план, и ладно. А кому адресует свою благодарность Глория — дело десятое. Хотя где-то в глубине души вся эта история пренеприятно царапнула. Герцог ла Вейн мне не доверял. Несмотря на то, что сам же меня нанял, прислушался к моему совету и не уставал повторять, что я ему нужна, он все равно мне не доверял.

И предпочел даже не озвучивать кормилице, откуда растут ноги у его внимательности. В чем-то я его понимала: доверять наемнице и воровке, фи… Но все равно было неприятно.

— Раз все так замечательно разрешилось, — сказала я, поймав короткую паузу в восторженных славословиях, — то поужинайте и устраивайтесь спать. Мне еще надо разобрать вещи.

Стараясь не смотреть на довольного малыша на руках кормилицы, я вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. «Это заказ. Работа! — напомнила я себе, невидящим взглядом глядя в зеркало. — Ты бы никогда не узнала, что значишь для Орты, если бы не та война. Она так и осталась бы просто фрейлиной. Одной из многих, скучной уже в силу своего возраста. Вот и ты в лучшем случае останешься для него просто няней. Если тебе вообще не свернут голову в ближайшие дни. Или ты хочешь для этого малыша повторения своей истории?!»

Я не хотела. А потому скрипнула зубами и взяла себя в руки: пора было заняться безопасностью всерьез. И для начала разобраться с системой потайных ходов вокруг этих покоев.

В моей комнате никаких новых сюрпризов не нашлось. Кроме уже известного мне хода я обнаружила только щель, сильно смахивающую на глазок, и прикрыла ее какой-то картиной. Картина теперь висела криво, но зато краем рамы полностью перекрывала обзор.

Ночную сиделку я отослала, заявив, что в ней нет необходимости. Женщина если и удивилась, то ничем этого не выказала и молча ушла. Тогда я заперла все двери и, убедившись, что снаружи их не открыть, вернулась к себе. Были у меня кое-какие приспособления, которые могли бы мне пригодиться в задуманной авантюре.

Дождавшись, пока Глория уснет, я зажгла небольшую свечу и поводила ею у лица. Специальные экстракты трав, подмешанные в воск, обеспечили молодой женщине крепкий и здоровый сон. Теперь разбудить ее смогли бы только очень громкие звуки, например плач ребенка. Но уж никак не мои тихие шаги.

Убедившись, что с этой стороны сюрпризов не ожидается, я принялась планомерно осматривать комнату, заглядывая под картины и трогая настенные светильники. Чуть ли не ощупав каждый сантиметр стен, я нашла один глазок и то место, куда выходила чертова труба, через которую меня пытались пугать привидением. Потайной двери не было.

«Но как-то же он сюда попал!» — злилась я, прикидывая, где еще не посмотрела. Понятное дело, что если проход открывался при помощи какого- нибудь артефакта с островов, взламывать дверь пришлось бы долго. Хотя и не очень верила в такое чудо. Артефакты в таких случаях использовали редко. Подзарядка требовалась не только ключу, но и замку. Да и украсть вполне можно или потерять. Старая добрая механика выигрывала по всем пунктам.

Однако я не только не знала, какой ключ мне потребуется, но и не могла найти саму чертову дверь. А это уже был настоящий вызов моим профессиональным качествам.

Мысленно ругаясь, я в третий раз обошла комнату — ничего. Я заподозрила было, что наглый герцог банально явился чрез террасу. Но при попытке открыть створку мне на голову посыпались дохлые пауки и мухи, а скрип несмазанных петель раздался такой, что заворочалась даже одурманенная моими ароматами Глория. Идею пришлось отбросить.

«Как же ты сюда пролез? Не с потолка же спустился по веревочной лестнице!

— гадала я, осматриваясь. Вопреки собственному утверждению, я все же подняла голову и посмотрела на лепнину, парящую на высоте добрых восьми метров. — Нет. Точно нет!»

Оставался только пол. Поворчав для порядка, я опустилась на колени в ближайшем углу и при свете свечей принялась ощупывать каждую паркетину.

— Чувствую, придется закрепить за вами личную прачку, — раздался голос у меня за спиной.