Улыбающийся, с такими же светлыми волосами, как и я. В руках у него была балалайка, только без грифа. Или нет… Это, кажется, лютня.

Одет он был в кожаную безрукавку с рельефными швами, а за спиной у него как будто парили скрипичные ключи. Эти ноты навеяли мне удивление.

Не понял, то есть, в Баттонскилле группа отца «Чеканная монета» была популярной?

Я подошел поближе, чтобы прочесть табличку под рамой.

«Чеканов Николай, Чекан, гусляр».

— Гусляр? — я с удивлением отошёл, — Так это гусли?

— Эй на! — скрипящий голос разорвал тишину, — А ну, драный плеер, отвали от картины, на!

Я вздрогнул, и машинально отошёл ещё подальше. И замер, увидев, кто на меня кричит.

В свете, падающем из дальнего выхода, стоял гоблин. Отвисшие уши, растрёпанная шевелюра, одет он был в мешковатые обноски.

Вот только стоял с копьём, и явно пытался напасть на меня. Дубинка была всё ещё в моих руках, и я крепче её стиснул.

Вдруг гоблин замахал копьём перед собой, словно мешал какое-то зелье.

— Кирдык, на! Хочешь нагадить, на? Старый Хрюк, на… заманался оттирать, на… с Чекана. На!

Гоблин просто подметал.

— А ну сдриснул, на!

Облегчённо выдохнув, я дал ему пройти. Хрюк старательно подмёл в том месте, где я стоял, чуть не протерев дыру. И зыркнул с прищуром.

— Чё встал, на? — и он уставился на меня чуть ли не в упор, глядя снизу вверх.

— Я…

— Э, здорово, братва! — ещё один крик заставил вздрогнуть уже нас обоих.

Мы обернулись. С той стороны, с которой пришёл я, на нас надвигалась крупная тень.

— Хана… на! — просипел гоблин.

При ближайшем рассмотрении это оказался довольно добродушный парень. Полный, в клетчатой рубахе, с растрёпанными каштановыми волосами. У него были пухлые щёки, а улыбка привлекала внимание двумя большими передними зубами. Как у зайца или бобра.

В общем, лицо добродушного толстячка. Пока он был тенью в коридоре, то явно был страшнее.

— Борян, — парень резво протянул руку, — Чё, братва, тоже на эту… как его… церемонию?

Общался он довольно вызывающе.

— Георгий, — я ответил на рукопожатие, — Гончаров.

— Что как официально-то, — тот поморщился, — Ну, тогда Борис Дубовый.

Рука у него была крупная, мощная.

— Братва, на! — гоблин замахнулся метлой, — Охренели, на, плееры драные, на!

— Гоблин, ты извини, чё, — Борис даже чуть прикрылся рукой.

Хрюк, продолжая махать метлой, пошёл дальше, его крик ещё долго отражался от стен коридоров.

— Гоблиши эти, — Борис с усмешкой посмотрел вслед, — Повылазили из пещер своих, типа крутой магией владеют, а на деле дикари. Ты видел, какие гоблины-то взаправду?

Я кивнул.

— Везёт. Мне батя рассказывал, — Борис слегка смутился, а потом ткнул пальцем в картину, — О, это ж Чекан.

У меня слегка перехватило дыхание.

— А что, известный чем-то?

Борис заржал в голос, и я тоже натянуто улыбнулся. Мне легонько прилетело от него по спине — всё же здоровяк умел соизмерять силу.

— Ядрён батон, ну ты вообще прикольный. Слышь, надо шутку запомнить, — его плечи так и тряслись от смеха, но он сделал серьёзную мину и будто отрепетировал, — Подскажи, братуха, а Чекана что, все знают?

И снова заржал.

Я почесал затылок, раздумывая, как бы вывести его на нужный разговор. Но и прослыть местным олухом совсем не хотелось.

Впрочем, здоровяк правильно понял моё смущение.

— Ты чего, братуха? Откуда такой свалился?

— Я… ну, нюбсом был.

— А-а-а… Так нюбсы-то все мы были, — он снова показал пальцем, — И даже Чекан был. Аж дрожь пробирает, ядрён батон.

— Я только сегодня узнал про Баттонскилл, — пришлось мне признаться.

— А, так ты вообще нюбс?! — Борис только покачал головой, — Тогда тебе сложно будет…

Он кивнул головой вперёд, и мы быстро пошли. К счастью, Борис, кажется, знал, куда надо идти. А вот для меня все коридоры были одинаковы.

— Новый язык учить будешь, — он оглянулся, — Прикинь, типа «танк, никакого хила, ты сагрил не того моба». Это меня батя научил, — он с гордостью расправил плечи.

Я чуть не прыснул со смеху, но удержался. Было забавно сознавать, что геймерский сленг где-то считается за отдельный язык.

— Я буду танком, — гордо произнёс Борис, — Меня бык свалить не может. Вот. А ты кем будешь?

Вопрос немного меня покоробил, и я пожал плечами.

— Ну, раз ты здесь, значит, что-то есть у тебя, — он вдруг перешёл на шёпот, — А ты реально не знаешь про Чекана?

Я замотал головой, округлив глаза.

— Вау, ну ты и… нюбс.

— Ну, я же сказал.

— Да я понял, ядрён батон. Он там на картине ещё до того, как стал Адским Гусляром.

У меня упало сердце.

— Адским… чего?

— Ну, который это… — договорить здоровяк не успел.

Прозвенел гонг. Гулкое эхо пролетело по коридорам, и кажется, даже взъерошило волосы.

— А, ядрён батон, начинается, — и здоровяк схватил меня за плечо и потащил.

Мы подхватились и понеслись со всех ног.

— Первый гонг, — крикнул Борис, — Мы ещё успеваем.

* * *

Церемония определения проходила в огромном зале. Таком огромном, что у меня перехватило дух.

Круглые своды сверху соединялись в огромную эмблему «Б». Впереди висел огромный герб школы — двуглавая птица держала в руках геральдический щит.

Щит с теми самыми предметами: мышь, джойстик, мобильник, очки. И кнопка «плэй» в центре щита.

В центре зала стояла статуя-фонтан — из чаши вылезали две руки, с переплетёнными пальцами. Словно два друга где-то внизу, в огромной пещере, подняли руки, вытащив их в этом зале.

Сквозь пальцы сочилась вода, утекающая по запястьям обратно вниз, в чашу.

Тут уже было много народу, и все молодые студенты моего возраста. Они собрались вокруг фонтана, подняв головы, и внимательно слушали.

Сверху, на медно-железном мосту, стоял гном Дворфич. Рядом с ним взирали на народ ещё несколько людей, мужчины и женщины. Одеты все были, как и ректор, в строгие костюмы.

Низкорослый гном рядом с ними казался карликом, но на него всё равно все смотрели с уважением и восхищением.

— …и с древних времён наша академия… — ректор Дворфич осёкся, — Кхм!