И Радзивил, маршалл земский, с Немирами

Съехались в Ольшаны со дворов своих свитами.

Там отчизне плечи свои с охотой подавали

И кого великим князем почтить, говорили.

Эти Свидригайла, другие Михайла, наследника,

Пока не избрали Казимира согласно Ягловича.

Меховиус пишет, fоl. 309, что при его веке Литва пела песнь траурную о Зыгмунте: «Смелые князья русские убили великого князя литовского Зигмунта». В этом же году в королевстве польском и в Великом княжестве литовском и в прилегающих государствах зима страшная, и большая была и эпидемия или воздух моровой, на скот всяческий. [271] После чего дороговизна неописуемая всей еды выросла. Шляхта и холопы, ста[се] шитье, с домов и с хлевов обдирали и таким образом, как могли, рев и голод скота и птицы домашней регулярно рычащего стонущего подпирали. Сами тоже люди, из листа, из корня любого и лепешек омеловых, которые Меховиус visсum по латыни зовет, хлеб делали и это охотно и вкусно ели, которые после этого вгоду будущего подыхали ибо плохой корень, и зелье необычное к еде после этого голода и дороговизны болезни в людях неизлечимые учинили, как Гален в prinсipiis еuсhоmiсае еt сасhосhimiсае о том, что был столь велик голод в Литве и в Руси по весям и по городам, что другие, расходясь из городов и из весей, по пущам блудили, которых же зверь ел. А в замке и в городе смоленском и по улицам другим псов ели, ноги и руки гадов волочили, так что из-за великого голода человек человека есть должен был, матери тоже детей своих едали. Такое еще в наш век, как об этом ниже, случилось.

В этом же году Изидор, грек родом, по-русски Сидор, митрополит или архиепископ киевский, кардиналом новым папой Евгением был провозглашен. В легации, либо в посольстве престола апостольского папой на Русь был послан, муж постоянный и ученый. Имел буллы апостольско[gо] престола свинцовые, и императора константинопольского золотые. Через Сондец на Русь едучи, имел мессу либо литургию в костеле римским, обычаем греческим, чего ему позволено по унии римской церкви с греческой, которая недолго продолжалась, пока греки и русаки, насмехаясь, римских церемоний унию не презрели. Изидор, митрополит или архиепископ киевский и кардинал новый русский, вскоре ехал в Белую Русь и в Москву, к епископам и суфраганам своих епархий, по-русски владыкам, и о единство наставлял, и там все богатства и сокровища, которых было очень большое число, [271v] в русских епархиях собрал, а после, ограбленный и ободранный, князьями московскими был взят в плен и в тюрьму посажен. Но потом из тюрьмы удрал и здоровье свое хранил так, что унию греков с римлянами более не проповедовал.

В этом же году князь Свидригел, услышав об убийстве Зигмунта, пришел из Волохии. Еще Луцк, замок, взял без боя у Литвы когда сдались русаки. И князья, которые были Зигмунтом в тюрьмы взяты, то есть Олелько в Кернов, и жена его с двумя сыновьями, с Семеном и с Михайлом, в Утену, и князь Юрий Лингвеневич в Троки, после смерти Зигмунта из тюрьмы были выпущены. Князь Лингвеневич ехал в замок свой, Мстиславль, а князь Олелько с женой и с сыновьями в Копыл. А господа все литовские и князь Юрий Гольшанский[97] в Брест съехались, желая там ожидать Казимира, королевича польского.

Казимир Ягеллович, великий князь литовский, жмудский, русский, волынский и подляшский в году Христовом 1440

После того, как Зыгмунт был убит в Троках из-за тиранства,

Собрались князья литовского государства.

В Вильне его при Витолте, с почестями, похоронили,

И как князю великому почести оказали,

Князь Михайло, сын его, троцкий замок малый

Держал долго, укрепив стены, башни, валы,

Надеясь княжеством Великим овладеть

И за отцовскую господам смерть отплатить, [272]

Но Радзивил, маршал, вдруг земских господ

Собрал на сейм в Брест и всех князей.

Видя, что плохо стало из-за него, послов отправил,

В Польшу, двух Кежгалов, которым это поручил,

Дабы Казимира призвали на престол литовскиий

Ибо его на это позвала через фатум судьба божья,

Действуя согласно договорам с Польшей и перемириям.

И в то время был Казимир на сейм в Сендомире;

Там ему княжество литовское Кежгал преподносил

И, как королевича, от господ одаривал

Отговорили поляки, Литве его не желая

И тем, что Владислав в Венгрии был король, гордясь

Но насколько его замысел знал к охоте готовый

Кежгал ему начал в Литве странно хвалить охоту,

И тайно Казимир с замка спустился ночью

Когда ему жажда литовских охот тоску толочит.

Пришел к литовским послам, они его схватили

И той же ночью в Брест быстро с ним ехали.

В то время шестнадцать лет имел, но удалое благородство

В нем почти мужским было и к войне охота.

Не тринадцать, как летописец свидетельствует без довода, ибо его чехи 1437 хотели на государство в тринадцать лет, а на княжество Длугош и Кромер lib. 22, Ваповский fоl. 275. Летописец литовский говорит, что тайно с замка сендомирского спустился к господам литовским неожиданно для господ польских, и о том, как его в Бресте господа совета литовского на Великое княжество Литовское возвели. Из них были на [272v] этом съезде: Радзивил Остыкович, маршал великий земский, Кежгал, господин виленский, староста жмудский Ян Гаштолт[98], также князь Юрий Гольшанский и Николай Немерович. А потом пишет: в то время приехали из Волыни к нему князья Сангушовские, Збаражские, Вишневецкие, Чарторыйские, Ковельские, Козерские, и проч. и другие князья с боярами волынскими. Присягнули Казимиру и княжеству Великому Литовскому служить верно.

А князь великий Казимир, приняв волынцев и со всеми князьями и с господами советными (панами радными) литовскими ехал в Вильно на на престол отца своего, Ягелла, и дяди своего, Витолта. Как только сын Зыгмунтов Михайло точно узнал о том, что Литва взяла из Польши Казимира за господина и возвела его на Великое княжество Литовское в Бресте, то в это же время из троцкого замка удрал и бежал в Мазовше, к тетке своей, княгине мазовецкой Болеславовой[99]. И когда ехал через бор Рудницкий, тихо встретился с великим князем Казимиром. И там, упав с коня, просил о