летучие рыбы, во множестве залетавшие на фрегат, — вот невидаль так невидаль, такой у нас нет. И ещё диво — Южный Крест на небе. «Матросы давно были предуведомлены, что, подвигаясь на юг, мы увидим это созвездие, и потому беспрестанно спрашивали офицеров о времени появления его, — вспоминал Завалишин. — Наконец, когда по вычислению Южный Крест должен был показаться, между матросами было замечено какое-то особенно торжественное настроение, но именно в тот день вся южная часть неба была покрыта как бы сплошным облаком. Давно уже Южный Крест должен был взойти над горизонтом, но облако мешало его видеть. Вдруг порыв ветра посильнее начал разрывать облака, все взоры устремились в ту сторону, и много голосов одновременно закричало: “глядите, глядите, вот он!” Разом обнажились все головы, и матросы набожно перекрестились». «В безызвестную и ходить-то не страшно, — говорили они. — Вся земля Господня, и даже крест на небе».

Переходя из Северного полушария в Южное, встретили календарный Новый год. Впрочем, на кораблях, как и во всей Российской империи, тогда не откупоривали в полночь шампанское, да и ёлку можно было увидеть только в домах петербургских немцев. В те годы отмечали не Новый год, а Рождество. А вот о пересечении экватора и традиционном празднике Нептуна, к которому матросы готовились загодя, говорили потом долго.

Едва корабли подошли к Рио-де-Жанейро, случилось непредвиденное. «Нас очень удивило — входя в рейд, мы увидели на крепостях вместо португальского флага какой-то новый», — сообщил Нахимов в письме. Капитану было отчего волноваться: если в Бразилии произошёл переворот, придётся искать другой порт для пополнения запасов воды и провизии, а ближайший — Кейптаун. Но с некоторых пор русским кораблям заход в порты юга Африки, которые принадлежали англичанам, был заказан.

Всё дело было в истории, происшедшей с экспедицией В. М. Головнина. После того как Александру I пришлось заключить с Наполеоном Тильзитский мир (1807) и присоединиться к континентальной блокаде Англии, Россия и Англия находились в состоянии войны. Русский шлюп «Диана» под командованием Головнина, прибывший в южноафриканский порт, где стояли английские корабли, неожиданно оказался в плену. Головнин дал слово офицера не сниматься с якоря и стоял там почти год, после чего бежал на виду у англичан и к их немалой радости, поскольку они и сами толком не знали, что делать с пленным кораблём. Однако слово было нарушено, и с тех пор русские корабли имели инструкцию обходить юг Африки, который не сулил им добрых надежд.

Увидев в Рио-де-Жанейро неизвестный флаг, Лазарев приказал поставить орудия, убранные с палубы, и приготовиться к бою. Но вскоре всё разъяснилось: в эти дни португальские колонии в Южной Америке объявили о независимости и стали именоваться Бразильской империей во главе с португальским наследным принцем, коронованным под именем Педру I. «Неожиданная сия перемена португальской колонии в империю Бразильскую была причиною и перемены флага на крепостях и военных судах, рисунок коего имел я честь тогда же препроводить в Государственную Адмиралтейств-коллегию...» — сообщил Лазарев в рапорте.

Все португальские корабли после переворота были конфискованы новыми властями, а несогласные с переменой правления и провозглашённой независимостью посажены на купеческие суда и отправлены в Лиссабон. Для командования двумя фрегатами и несколькими мелкими судами пригласили иностранцев, по большей части англичан. К Лазареву новый император отправил своего адъютанта с огромной корзиной фруктов для офицеров, лодкой провизии для матросов и приглашением посетить его резиденцию.

Лазарев попал в щекотливое положение: а что, если русское правительство не признает новую власть и примет сторону Португалии? С испанскими колониями, незадолго до того объявившими о независимости, Александр I именно так и поступил. Посоветоваться было не с кем — русского консула в ту пору в Рио-де-Жанейро не оказалось. И Лазарев принимает решение представиться лично... в качестве путешественника. Так и сделали.

Император оказался доброжелательным и весьма демократичным. Почти ежедневно он, одетый в белую куртку и панталоны, в соломенной шляпе, приплывал на маленькой лодке к тому месту, где русские корабли ремонтировались после длительного перехода. Объезжал фрегат, внимательно осматривал его, беседовал с офицерами. «Мы видели нового бразильского императора Дон-Педро», — поделился Нахимов в письме.

Служба морского офицера предоставляла возможность не только расширить горизонты своих географических познаний, но и окунуться в события мировой истории, стать их свидетелем, а порой и участником. Всё это становилось предметом обсуждения в кают-компании, давало пищу для размышлений, а кому-то, как Завалишину, и для написания политических проектов.

К русским морякам император с супругой и вообще новые власти проявили самое гостеприимное отношение: балы и обеды чередовались с охотой на ягуаров и тигров. Моряки перепробовали все экзотические плоды, «...бананы сначала никому не понравились, а после их предпочитали всем фруктам: они, как у нас яблоки, никогда не надоедали», — вспоминал Завалишин.

Из Рио-де-Жанейро к Вандименовой Земле

В Рио русские корабли простояли 29 дней, «...причиною довольно долгой сей стоянки было то, что фрегат и шлюп требовали быть кругом выконопачены и работу сию должны были производить своими конопатчиками», — докладывал Лазарев. 22 февраля, загрузив ром, сахар и пшено, наконец, покинули рейд. Первоначально Лазарев предполагал взять курс на запад и, обогнув мыс Горн, идти в Тихий океан. О коварности самой южной точки архипелага Огненная Земля Нахимов читал у Лисянского: «Мыс Горн такое место, где случайно можно повстречаться с плохим и хорошим, с обстоятельствами, могущими содействовать успешному плаванию или препятствующими этому. О времени, когда лучше обходить Горн, а также и о расстоянии, на котором при этом держаться от берегов, имеется весьма много различных мнений. Мореплаватели, проходившие этот мыс четыре раза, уверяли меня, что самое лучшее время декабрь или январь».

«Крейсер» подходил к мысу в феврале, и Нахимов обсуждал с офицерами, какое же решение примет Лазарев. Командир приказал следовать на восток, мимо мыса Доброй Надежды, где свирепые западные ветра будут для них попутными.

«В Индейских морях бывают, правда, ураганы, но бывают, следовательно, могут и не быть, — слышится чуть насмешливый голос путешественника Гончарова, — а противные ветры у Горна непременно будут. Это напоминает немного сказку об Иване-царевиче, в которой на перекрёстке стоит столб с надписью: “Если поедешь направо, волки коня съедят, налево — самого съедят, а прямо — дороги нет”».

Переход к Вандименовой Земле, как назывался тогда остров Тасмания, оказался долгим — 85 дней, но однообразным не был — море не давало скучать. К тому же матросам было что вспомнить — например, как отмечали переход через экватор.