не понимал к чему он клонит, пытаясь вспомнить состав воздуха, которым мы дышим. Но вместо этого, почему-то на ум пришли цифры, что процесс горения возможен при наличии не менее четырнадцати-пятнадцати процентов кислорода в воздухе.

«Вот значит, как! — едва сдержался, чтобы не вскочить с места. Шнахассы не используют оружие, основанное на расширении газов, то есть огнестрельное. Я думал, они прошли эту стадию и как анторсы достигли технического уровня, превосходящий наш, но оказывается дело в другом. Привычный для них ареал обитания не позволяет пользоваться процессом горения — открытым огнём. Он просто-напросто не будет гореть при таком низком содержании кислорода».

— Товарищ Самойлов, — перебил продолжавшего говорить академика.

— Да, слушаю, хотите что-то спросить?

— Нет, но я бы хотел вас попросить поручить проверить желудок объекта… — тут я запнулся, не зная, как точно высказать то, что хочу сказать.

— Желудок и другие внутренние органы изучат. Внешне они отличаются от привычных, человеческих, но… что вы этим хотите сказать, почему заострили вопрос именно на желудке?

— Понимаете, товарищ Самойлов, — я всё-таки не выдержал и встал со своего места, и начал прохаживаться по довольно просторному помещению где мы втроём расположились, — если ваша гипотеза верна, а она верна это я допускаю с большой долей вероятности, то выходит, что на их родной планете отсутствует процесс горения как физическое явление. И тогда возникает вопрос, чем они питаются. Ведь на огне приготовить пищу они не могут.

— Хотите сказать, что они травоядные? — вступил в разговор Михаил Степанович.

— Нет, коллега. Травоядные вряд ли бы выжили при катаклизмах, а если учесть, что эволюция происходила миллионы лет…

— Мне ашш Сошша Хааш — старший анторсов, — перебил академика, — говорил, что шнахассы очень молодая раса, моложе землян. И эволюционировали до разумного существа очень быстро.

— Но это… это…

— Хотите сказать невозможно, коллега? — на возглас Михаила Степановича отреагировал Самойлов.

— Я ничего не утверждаю, но одно из главных условий эволюции — это всеядность…

«М-да. Подкинул учёным умам идею, которая ставит под вопрос постулаты эволюции, по крайней мере с нашей точки зрения», — размышлял, краем уха наблюдая за развернувшейся дискуссией. Учёные выдвигали одну гипотезу за другой и мне стало неуютно, да и время поджимало. Пора возвращаться и готовиться к выходу.

Я подошёл ближе к экрану, на котором демонстрировалось вскрытие шнахасса.

— Что-то заметили, товарищ Глен? — от такого обращения я вздрогнул. Словосочетание «Товарищ Глен» резануло по уху. — Я, если честно, не думал, что вы представитесь именем земного тела, — продолжал академик, — тем более, в разговоре вы себя не отождествляете с уроженцами планеты Земля… Эх, нам бы времени побольше. Вы очень интересный с научной точки зрения…

— Объект исследования? — жестом показав на экран, пришёл на помощь Самойлову, который никак не мог подобрать нужного слова.

— Нет, что вы. Вскрывать вашу черепную коробку нам никто не позволит, тем более вы всё же человек. Да и психология не моя родная стихия, — замялся академик, — но вы что-то заметили, что вас заинтересовало?

— Я подумал, выходит, что наш воздух для шнахассов ядовит?

— Трудно сказать, но если они носят маски, то да. Для человека содержание кислорода более шестидесяти процентов и при длительном вдыхании вызывает гипероксию — человеку становится трудно дышать, появляются головные боли, наступает покраснение кожи. Если вовремя не вмешаться, то наступят судороги и потеря сознания. В таком ритме организм начинает работать в непривычном режиме, происходят сбои по всей цепочке. Нарушается вентиляция лёгких, появляются отёки и кровоизлияния во внутренних органах и слизистых оболочках, могут наблюдаться резкие сокращения мышц. В сложных случаях отравление приводит к остановке сердца и клинической смерти, — как по учебнику процитировал Самойлов.

— Скорее всего при длительном вдыхании они впадают в эйфорию, но точно утверждать нельзя, — предположил Михаил Степанович, — слишком небольшая разница в концентрации кислорода.

— Возможно-возможно, но такого рода эксперименты нам пока не удалось провести и это всё на уровне гипотезы, но, если… — засомневался академик.

— Понимаю товарищи учёные, что дискуссия надолго, но мне необходимо покинуть вас. Рад был встрече, — видя, что вновь разгорается научный диспут, предпринял попытку удалиться, ведь время действительно поджимало, а надо ещё хоть пару часов отдохнуть перед выходом, проверить снаряжение и мало ли что ещё вскроется в самый последний момент.

— Очень жаль, что не сможете дождаться результатов исследования, но понимаю, у каждого свои дела. Надеюсь, в ближайшее время встретимся, — произнёс академик и я уже засобирался уходить, но он меня остановил. — Товарищ Глен, минутку. Самое важное-то я вам забыл сказать. Нами проведены эксперименты и разработано противодействие оружию волнового действия, которым пользуются шнахассы. Его в операционной нет, но мой помощник вам всё расскажет и покажет, — академик быстрым шагом вышел и, не выходя из помещения, дал знак одному из своих помощников. Тот подошёл.

— Это Сергей Станиславович, мой ассистент. Именно он занимался финальным испытанием того, что нам удалось придумать.

— Мы знакомы, — ответил, недовольно покачав головой. Столько времени потерять, пусть и дав научным умам пищу для размышлений — новые гипотезы, но главное-то сейчас как уберечь союзников от губительного излучения противника, а не чем дышат шнахассы и какой эволюционный путь они прошли. Может это потомки каких-то травоядных животных — тех, что вроде динозавров, но сейчас-то это неважно.

— Да и ещё, извините, что отвлекли вас от важных дел, — видя мой хмурый вид, прощаясь, добавил академик…

Пройдя шлюзовые камеры, снимал с себя гермокостюм, а настроение почему-то совсем испортилось. Ругал себя зазря потраченное время. Надо было позвонить, даже просто сначала поинтересоваться у той же Цветковой, с какой целью меня просит прибыть академик, а не сломя голову бежать неизвестно куда, теряя драгоценные часы.

— Товарищ Бес, — привычное обращение, к которому привык немного привело в чувство.

— Слушаю.

— Вы чем-то озабочены, может могу помочь?

«И что ответить? Сказать, что недоволен бесцельно проведёнными часами, которые мог направить на подготовку к выходу? Так сам виноват, не удосужился расставить приоритеты, ну ладно», — думал, стягивая с себя гермокостюм, а ведь ответить что-то надо и не просто ответить, но и не показать, что раздражён в большей степени на себя, чем на окружающих.

— Гермокостюм какого класса защиты? — спросил первое, что пришло на ум.

— Комбинезон «А» класса защиты.