– Беги уже.

Второго приглашения Игорю не требовалось. Он сиганул в свою комнату, перемахнул кровать с развороченным хлопковым нутром и откатил створку шкафа. Натянул майку, толстовку и брюки, которые свободно застегнулись на бурчащем от голода животе. Затем махнул по столу рукой, сгребая документы, планшет и что-то лишнее в рюкзак, и выпал в коридор.

Вовремя – в двери зашуршали ключами.

На пороге стояла тетя Мила, как всегда, бодрая, в каждой руке по сумке, которыми можно было качать бицуху. Настоящая восточная женщина средних лет, черноглазая и языкастая. Вообще-то ее звали Асмира, но русским она представлялась просто Милой. Жила она в том же подъезде, двумя этажами ниже, и помогала с июля прошлого года, когда бабку привезли из больницы. Брала немного, сто пятьдесят юаней в день, готовила вкусно, лекарства давать не забывала, была строга, но ласкова, и, похоже, считала Игоря и его бабку непутевыми членами своей большой семьи.

– Драсьте, теть Мил.

– Драсьте. – Мила вжикнула молнией, потянулась, вешая пуховик на крючок, и на запястье под задравшимся рукавом мелькнула выцветшая татуировка. – Как она сегодня?

– Хорошо. Инсулин я уже сделал. Покормить не успел, приготовите, ладно? – бросил Игорь, засовывая ноги в ботинки и одновременно ища ключ от машины. Тот оказался погребен под перчатками и комками одноразовых платков. – Постель поменять надо, мокрая. И, теть Мил, не давайте ей есть на ночь. У нее опять сахар с утра повышен.

– Тебе бы почаще дома бывать, – строго ответила Мила, пропустив просьбу Игоря мимо ушей. – Жанна Петровна всё о тебе спрашивает, не хочет спать ложиться, пока ты не вернешься, мается туда-сюда. А ты приезжаешь черт-те во сколько.

Зашнуровав ботинки, Игорь набросил куртку. Мила всё еще стояла рядом, маячила на периферии зрения.

– Компьютеры не согреют. Тридцать уже, жену пора, детей.

– Работаю над этим, теть Мил, – гладко ответил Игорь и вышел в пахнущий кошками подъезд.

Кто там чего считал, его не касалось и не интересовало. Вот Мила, например. Ей просто надоело поздно возвращаться домой. Нужно накинуть юаней двадцать, может, подобреет. Не подобреет – придется искать другую Милу.

Снаружи занимался вялый рассвет. Лужи подернулись инеем, холод просочился в рукава куртки. Двор в кольце многоэтажек заполняли спящие машины, посередине высилась детская площадка – пластиковое царство поломанных качелей. На горке намалевано знакомое граффити «контрас»: ЖИВИ СВОЮ ЖИЗНЬ, НЕ СИДИ В СЕТИ. Снизу кто-то приписал кривыми буквами: КАРИНА ШЛЮ, а дальше стерто.

Игорь нажал кнопку на ключе, и горбоносая черная бэха мигнула фарами в ответ. Он опустился в сдвинутое до упора мерзлое кресло, тронул кнопку зажигания. Двигатель зарычал, из колонок рявкнуло гитарное соло, зашумел климат-контроль. Игорь выжал сцепление, ловко проскочил в щели между капотами машин, и кровь потекла быстрее, смыла остатки сна.

Сперва он заехал на автовокзал. Припарковавшись у закрытой, оклеенной выцветшими рекламными плакатами палатки, перебежал дорогу на сторону кремля, прошел в ворота между двухэтажными домами по стилизованному под советский плакат указателю, который гласил: «в Читальню».

«Читальней» звался небольшой бизнес Игоря – странный гибрид библиотеки, книжного магазина и инфодетокс-кофейни, устроенный на двух этажах небольшого здания. Здание это, несмотря на хорошее расположение, много лет было несчастливым, передавалось из рук в руки и побывало рестораном, столовой, магазином и даже ателье. Когда ателье закономерно прогорело – кто будет шить платья на заказ, когда есть фаст-фэшн магазины? – хозяин не выдержал и выставил здание на продажу, скинув цену. А у Игоря на тот момент как раз водились деньги.

Бумажные книги он собирал по помойкам, складам закрытых библиотек и окрестным деревням. Кофе привозил из Колумбии и Гватемалы, выпечку – из пекарни неподалеку. Интерьер тоже собрал по деревням и окрестным городам, владельцы были только рады перед ремонтом избавиться от хлама. Всё начиналось, как вспышка, безумная мечта, которую хотелось попробовать на зуб еще с тех пор, как Игорь, будучи студентом, сам готовил кофе в маленьком ларьке. Он был уверен – вложения не отобьются.

Но, как ни удивительно, старые книги, кофе и инфодетокс вдруг выстрелили. В последние годы многие хотели хоть ненадолго выпасть из потока и услышать наконец себя. Кто-то впадал в крайности и малевал эмблему «Контранет» на детских горках, ну а большинство же шло в «Читальню», где не было никакого интернета или связи с внешним миром: работали глушилки. Громкие разговоры запрещены, никаких телеэкранов на стенах, несмотря на настойчивые просьбы мэрии установить хотя бы один для новостной строки. Заставить Игоря они не могли и были посланы в пешее эротическое. Ну и был элемент эстетства в том, чтобы сидеть за шатким столиком, с хрустом корешка разламывать томик Пришвина и вчитываться в строки на пожелтевших пористых страницах, попивая латте. Понравившуюся книгу можно было купить или же взять с возвратом по абонементу.

Игорь не успел поймать момент, когда место стало модным. Просто однажды заехал и обнаружил, что ему некуда присесть. Уже с восьми утра и до закрытия два этажа кофейни ломились от офисных червей, подростков, забежавших после школы, пенсионеров в тоске по былому, туристов, которых манил советский интерьер, кофеманов, книгофилов города Коломны и любопытствующих.

Вот и сегодня на пороге уже стоял Заюкин – сгорбленный старичок-лесовичок с бородкой клинышком, постоянный клиент, владелец хозяйственного магазина через дорогу. Он терпеливо ждал, пока Игорь ковырялся с замком, затем без лишних слов повесил пальто на вешалку у двери и двинулся проторенной дорожкой к шкафу с русской боевой фантастикой.

– Васильвасилич, – окликнул его Игорь, – там Бушкова подвезли, вам должно понравиться.

– А где он, Игорек? – Заюкин задумался, поглаживая бородку и рассматривая обложки, на которых раскачанные самцы косили пулеметными очередями орков и морских чудовищ. Игорь показал, и благодарный Заюкин углубился в чтение.

– Вам как обычно?

Заюкин кивнул, не отвлекаясь.

Баристы опять задерживались, обе-две, будто сговорились, и – делать нечего – Игорь накинул фартук и принялся готовить раф. На стойке поблескивало липкое пятно – плохо протерли. В углу стояла стопка книг, которые не разложили перед закрытием. Всё пошло наперекосяк после того, как администратор Лиля ушла в отпуск.

Что Лиля хочет уволиться, Игорь понял сразу, еще когда она позвонила ему две недели назад и прерывающимся тихим голосом попросила о встрече. Виновато моргала длинными розовыми ресницами, из-за которых ее глаза казались чуть припухшими, будто она плакала. Хотя, может, она и правда ревела накануне.

Каким-то чудом Игорю удалось уговорить ее взять отпуск на месяц, не уходить вот так вот сразу в никуда. Лиля мялась, жалась, долго извинялась, что подвела. Если что-то будет нужно, то пусть он не стесняется и звонит, и Игорь знал, что она действительно явится по первому его свистку. Ведь приезжала же однажды, когда он был в стельку пьян. Но морочить девчонке голову он не хотел, сам справится, не маленький.