на террасе. Я спросил у него, как он достает…

– Он предлагал тебе выпить, Томми?

М-с Хэнтер повернулась к мужу с лентой в руке и озабоченно посмотрела на него.

– Да, предлагал, но я отказался.

– О, почему, мой милый? Почему бы и не выпить? О, милый раз он тебе предлагал?!

Хэнтер был страшно удивлен тем, что его жена так огорчилась.

– Да, но это снадобье ужасно плохо на меня действует, Бесси. Ты же знаешь. Если я выпью два коктейля, то целую неделю это на мне будет сказываться…

– Ты должен был бы выпить с ним, дорогой мой. Ну, что ж! Пусть было бы плохо! Все это имеет значение для дела.

– Теперь уже ничего не поделаешь, – сказал уныло Томас. – Если я должен напиваться, чтобы иметь успех в жизни, то меня ждут, стало быть, одни неудачи…

– Кто такой этот молодчик, с которым ты разговаривала в беседке?

– Это – Персриддль.

– Персриддль? Смешное имя. – Томас замер с гребнем и щеткой в воздухе. – Персриддль?

– Его имя Перси, фамилия Риддль, – засмеялась Бесси. – Перси… Риддль.

– Что за тип этот Перси? – допрашивал Томас. Он чувствовал себя не в духе.

– Он – интересный человек, мой дорогой. Не называй людей типами, Томми, пока ничего еще о них не знаешь. У него приятные манеры, и он знает толк во многих вещах… нужных для того, чтобы быть игроком в поло.

Ее обращение с мужем было всегда мило назидательным.

– О, да-да, – заявил муж с видом человека, вспоминающего какой-то пустяк. – Перси Риддль! Я слышал о нем. Потрясающе богат. Не правда ли?

– Не знаю. Он не говорил. Мы очень с ним подружились. Он любит людей, был в полярных странах, знает оперу и охоту на диких зверей, и техасские нефтяные источники, и Египет, и управление яхтой, и поэзию. Он что-то декламировал.

Муж сильно дернул за галстук, который просовывал под воротничок, и что-то пробормотал.

– И, знаешь, Томми, он говорит, – продолжала Бесси, что на Пятой авеню вечером полагается гулять по западной стороне. Нельзя пройтись по восточной, это просто не принято… А в Лондоне прилично ходить по северной стороне Пикадилли.

– А в Париже? – спросил Томас и посмотрел на свое отражение в зеркале.

– О, в Париже, так говорит Перси – он просил называть его Перси – полагается ходить с той стороны бульваров, где находится «Café de la Paix»; а в Берлине фешенебельной стороной Unter den Linden считается сторона, где отель Бристоль; на другой стороне находятся только автомобильные магазины и агентства по продаже билетов. Так он говорит.

– Да, ты получила массу бесполезных сведений! – Таков был суровый приговор Томаса Хоктона Хэнтера.

– Это вовсе не так уж бесполезно, – его жена надулась, если приходится много путешествовать. Необходимо знать правила приличия.

– Ты так думаешь, да? Ни мне, ни тебе никогда это не пригодится. Мы будем прогуливаться по восточной стороне Вэбеш авеню, в Чикаго… Зачем только я сюда приехал! Ты с твоим приятелем Перси рассказывали друг другу историю своей жизни… А я в это время работал, как вол.

М-с Хэнтер, утомленная пережитыми за день новыми впечатлениями и окончательно добитая колкостями мужа, потихоньку отвернула лицо к стене, прислонилась к ней головой и заплакала. Муж был занят манжетными запонками и в первую минуту не мог отдать себе отчета в том, что она делает. Когда заметил, что она рыдает, он подумал о том, какая она худенькая и болезненная. Что-то сдавило ему горло. Он сознавал свою бесчеловечную грубость.

– Ну, ну, крошечка, – шептал он, обнимая ее за плечи. Я сознаюсь, я был жесток. Прости мне, дорогая. Я вовсе этого не хотел. Этот проклятый дурак подействовал на мои нервы, а я перенес это на тебя. Не плачь, крошечка. Ну, пожалуйста, скажи, что ты меня простила!

– О, уходи, ты испортил мне всю поездку, противный! Она продолжала плакать, время от времени утирая лицо крошечным мокрым платком.

Муж обнял ее за талию, нежно поднял и, опустившись на кресло вместе с нею, усадил ее себе на колени. Она уткнулась лицом в его плечо. Через пять минут она опять была перед зеркалом, пудря нос и продолжая рассказывать о своих впечатлениях достойно наказанному супругу.

– А знаешь, кто здесь?

М-с Хэнтер, казалось, была возбуждена до последней степени сообщением, которое намеревалась сделать.

– Да. Майкл Уэбб, – отвечал муж, автор этой удивительной книги.

– Я знаю, но я думала не о нем. Мисс Фанни Торнтон, звезда кино, величайшая во всем мире. Вот кто здесь в гостях! Я ее встретила… Она даже более очаровательна, чем на экране.

– Боже мой! – воскликнул муж, пораженный присутствием такой знаменитости. – Да я ведь тысячу раз видел ее на экране.

– Да, она совсем простая, – прибавила Бесси. Она почти ничего не говорит. Всех слушает и так нежно смотрит.

Обед должен был начаться в семь тридцать. В семь двадцать девять м-р и м-с Хэнтер медленно спустились по широкой лестнице и нашли жилые комнаты пустыми. Только один Майкл Уэбб, широко расставив ноги, внимательно смотрел на огромную картину, висевшую над камином.

Глава девятая

Корректор вводит тире

1

– О, привет! – сказал Майкл, когда Хэнтер с женой подошли к нему. – В этом доме, по-видимому, не придерживаются особенно строго расписаний. Вам не кажется?

Майкл и м-с Хэнтер поклонились друг другу, и после минутного колебания Бесси Хэнтер робко протянула ему руку. Она ощутила прилив легкого огорчения. В многочисленных книгах о великосветской жизни она читала, что «beau monde», – как там назывался этот круг людей, всегда опаздывает к назначенному часу и все-таки, несмотря на то, что она прекрасно знала об этом, в первый же день в «Тенистом Лугу» они с мужем сделали ошибку, спустившись разодетыми и готовыми к обеду в пустой зал. В своем воображении она шла вниз по широкой лестнице в холл, наполненный блестящей публикой.

От каких пошлых вещей зависит счастье человека!!

– Ну, я думаю, вы уже обсуждали ваш проект с великим человеком? – спросил Майкл.

– Обсуждал! – горячо отозвался Хэнтер. – Он отнесся к нему, по-видимому, очень хорошо, но, конечно, нет еще никакого решения. Это большое дело, вы знаете…

– О да, это не просто, согласился Майкл еле слышно и покачал головой.

– М-р Эллерман, прежде чем решиться на это, желает выслушать мнение эксперта со стороны, – продолжал Хэнтер. – Таково положение вещей в настоящий момент. Мы пробудем здесь неделю. Он хочет, чтобы я остался здесь до тех пор, пока он рассмотрит проект со всех сторон. Майкл Уэбб вдруг почувствовал, что заинтересовался этим делом. Такое ощущение бывает, когда в досужий вечер ваше внимание захватывает какая-нибудь увлекательная китайская головоломка.

– О!.. Хочет, чтобы какой-нибудь эксперт, не имеющий отношение к компании, рассмотрел ваш проект. Да? Мне кажется, что в эллермановской компании имеются люди достаточно компетентные, чтобы судить об этом.

– Ну, разумеется! У нас великолепная организация, – сказал Хэнтер, по-видимому, несколько озадаченный. – Я не знаю, какова цель м-ра Эллермана, но думаю, – наверно и вы также, – что ему хочется выслушать непредвзятое мнение.

– Какого постороннего эксперта он имеет в виду? – спросил Майкл. – Вы не знаете?

– Нет, я не знаю… нет… Я не думаю, что он уже на ком-нибудь остановился, когда говорил об этом сегодня утром… Скажите, вы знаете что-нибудь о лабиринте, который находится здесь в имении? – продолжал Хэнтер. – М-р Эллерман мне много рассказывал о нем сегодня утром. Это, по-видимому, один из его любимых коньков.

М-с Хэнтер была живо заинтересована.

– Я уверена, что заблудилась бы в нем, – засмеялась она, но мне хотелось бы попробовать.

– Каждый заблудится в эллермановском лабиринте, м-с Хэнтер, – заметил Майкл. – Это не что иное как хитрое и искусное расположение изгородей и аллей. Вы попадаете в тупики и совершенно запутываетесь.

– Я полагаю, – вы в нем, как дома? – вежливо заметил Хэнтер.

– О, нет! Нет, я никогда в нем не бывал. Вместо этого я