компанию – самостоятельную компанию – по производству батарей для наших собственных нужд и для продажи владельцам эллермановских машин. Эллермановская компания будет ее фактическим владельцем, конечно. Я сейчас расскажу, как мы…

М-с Эллерман вошла через одну из дверей на террасу и направилась к сидящим за столом. Хэнтер встал и поклонился, придерживая рукой свои бумаги, развевающиеся от ветра. Ее супруг не двинулся, его глаза остановились на ней с вопрошающим видом.

Бленч Эллерман было всего только тридцать шесть лет – возраст, когда женщины становятся действительно интересными. Но все преимущество зрелости и опытности она сводила на нет своим неумением забыть «Золотую лилию», успех которой обеспечил ей прекрасную карьеру, когда Бленч было двадцать три года. Для нее часы остановились на двадцати трех, и с тех пор она поддерживала культ этого аромата мертвой и забытой китайской экзотики. Ее зеленое с золотом платье, сделанное по заказу в Китае, было великолепно. В ушах были длинные, красные, как кровь, серьги, которые производили странный эффект, резко выделяясь на ее белой коже. На некотором расстоянии они казались шрамами на шее. Брови были подрисованы в виде полумесяцев.

Поль Элле, известный гравер, называл ее самой красивой женщиной в Америке, и за это она заказала ему свой портрет, но, когда узнала, что он то же самое говорил пятнадцати другим женщинам, – страшно рассердилась, и портрет очутился в чулане, где находился всякий ненужный хлам.

– Как дела? – спросила она шутливо гортанным, музыкальным голосом, чем-то напоминавшим надушенные папиросы. – Идут вовсю?

– О, дела идут, как по маслу, м-с Эллерман!

Хэнтер старался выудить шутливый тон из глубин своего существа, столь же не расположенного к шутке, как расписание поездов.

– Дик, у меня есть новости. Угадай, кто к нам приедет через неделю?

– Не знаю, отвечал ее муж брюзгливо. – Какой-нибудь индус?

– Нет, мой милый, я получила письмо от Джералда Пуля, который принимает наше приглашение. Он ставит только одно условие… – Она весело рассмеялась. – В его комнате должны быть оранжевые шелковые занавески.

Она повернулась к Хэнтеру.

– Нужно же сделать некоторую уступку гению, не правда ли?

– Гений! – воскликнул Ричард Эллерман. – Джералд Пуль! Я никогда о нем не слыхал.

– О, старый брюзга! – сказала она, слегка хлопая мужа по плечу. – Джералд Пуль – новый поэт, которым все теперь восхищаются. Как же для него не повесить оранжевых занавесок в комнату? Доказано, что вибрации желтого и оранжевого больше всего вдохновляют творческий дух. Некоторые души так чувствительны, что малейший пустяк может их расстроить.

– Чепуха! – сказал ее муж.

Она посмотрела на него и улыбнулась улыбкой леонардовской Джоконды.

– Сегодня он с левой ноги встал, м-р Хэнтер, – сказала она, кладя свою покрытую драгоценностями руку на руку Хэнтера и заметно ее пожимая. Если он станет отгрызать вам голову, позовите меня.

Она отпустила его руку и с улыбкой порхнула вниз по террасе в облаке восточных благовоний.

Глава восьмая

Деловой роман

1

Хэнтер предполагал понизить цену аккумуляторных батарей для собственников эллермановских автомобилей на тридцать процентов, не понижая в то же время прибыли для компании. Он предлагал ввести название «аккумуляторная батарея» и выделить эллермановские батареи, как особый тип батарей, назвав их «эллермановскими аккумуляторами».

– Мы будем пользоваться этим названием в рекламах об эллермановских автомобилях, – говорил он. – Это придаст им особенную индивидуальность. В Соединенных Штатах имеется тысяча двести торговцев эллермановскими автомобилями; каждый из них пожелает продавать эллермановские аккумуляторы. Наряду с этим мы постепенно найдем несколько тысяч других продавцов. И следовательно, м-р Эллерман, начнем дело в таких благоприятных условиях, какие в других батарейных компаниях создаются целыми годами. Каждому кто будет покупать эллермановский автомобиль, мы посоветуем обращаться туда, где он купил себе машину, всякий раз, когда его аккумулятор потребует починки или когда ему понадобится новый аккумулятор. Таким путем легко можно будет развить огромное батарейное дело без особенной рекламы и хлопот при продаже.

Добравшись до вопроса о приходах и расходах, он вытащил из общей массы своих бумаг листок, исписанный цифрами, и передал его Ричарду Эллерману. Стоя сзади него, он показывал ему различные статьи прихода и расхода кончиком карандаша и объяснял их одну за другой с длинными и ненужными подробностями.

– Вы, конечно, м-р Эллерман, понимаете эти таблицы, – сказал он. Я положил в основание этих цифр производство пятисот тысяч батарей в год. Половина из них предназначается для снабжения машин эллермановской компании и половина для продажи владельцам автомобилей. Публика будет покупать у нас батареи по 21 доллару вместо 30, которые она платит в настоящее время. Этим понижением цены мы окажем большую услугу владельцам эллермановских автомобилей. Мы сбережем им по девяти долларов на батарее. Вы видите, нам не придется вести борьбы при оборудовании дела, оно разовьется у нас постепенно само собой. Таким образом наши торговые расходы будут ниже. Я полагаю, что капитал, который понадобится на оборудование этого дела, ни в коем случае не превысит двух с половиной миллионов долларов, – продолжал он, – но для начала нам хватит и одного миллиона.

Если исходить из расчета основного капитала в два с половиной миллиона долларов, – дело будет давать верных сорок процентов. Как видите, в этом батарейном деле польза не маленькая. Тродженовская компания дает далеко не такую высокую прибыль.

2

Ричарду Эллерману наскучили длинные рассуждения Хэнтера о технических подробностях проекта. Мало сказать наскучили: они вызвали в нем раздражение. По его мнению, это извержение подробностей прямо ему в лицо было бестактной дерзостью. Свое состояние он скрывал под видом напряженного внимания. Он органически был неспособен рассматривать какой бы то ни было проект просто как логическое построение, независимо от личности его автора. Он никогда не тратил своего времени на действия, он думал только о людях. Подбирать людей – вот в чем была сущность его руководства предприятием. Эта черта была господствующей в его характере. Она определяла его личные отношения с людьми. Он имел дела с «лучшими» банкирами, т. е. с самыми крупными и наиболее преуспевающими банкирами; он заказывал себе костюм у первоклассного портного; он был членом политической партии, в которой находилось наибольшее число «наилучших» людей; его врач получал наивысший гонорар и имел лучшую практику; он читал самую уважаемую, самую солидную и, стало быть, наилучшую газету в Нью-Йорке.

Для управления эллермановской компанией он пользовался наилучшими директорами, т. е. такими специалистами из мира автомобильной промышленности, которые либо производили лично на него наиболее благоприятное впечатление, либо получали наиболее высокое жалование по службе в других концернах. Эти люди разговаривали с ним о своих планах, но этому он мало уделял внимания. Единственная вещь, которую он требовал – успешный результат. Подход Хэнтера был неправильным. Он должен был бы прежде всего подороже продать себя, и затем, пользуясь личным авторитетом, мог бы провести почти все, что имело бы какой-нибудь шанс на успех. Молодой человек не говорил и пяти минут, как Эллерман уже угадал всю финансовую подоплеку его проекта, а остальное его не интересовало. После этого он отдался течению своих собственных мыслей, в то время как поток слов несся мимо него.

Чета воробьев, чирикая, строила свое гнездо на соседнем дереве, и глаза Эллермана следили за их возней с беззаботным любопытством… Сзади террасы плющ взобрался до самых зубцов крыши. Легкий ветерок с нежным шелестом играл его листьями.

«Достойный молодой человек! – думал Эллерман. – Не знает, как ему продать себя. Трудолюбивый! Слишком много слов. Ничего нет в нем живого и остроумного. Куча бумаг. Организатор «Клуба второсортных». Чепуха! Весь проект уместился бы в одном листке бумаги. Когда же, наконец, я избавлюсь от слов и цифр? Черт возьми! Джо Стэнфильд президент эллермановской компании. Слушать эти проекты – его дело. На то он и президент! А они лезут сюда. Быть может, они и правы. Какого