В общем, быстро сложилась выгодная для всех заинтересованных лиц коррупционная схема. Акты игнорируются, зато все довольны, включая и английских чиновников, и самого адмирала Хьюза. Нельсон решительно встал на защиту Навигационного акта, то есть интересов своей страны.

«В декабре (1785 года. – М. К.), к моему изумлению, я получаю от адмирала приказ, в котором он требует не препятствовать более американцам и позволить им заходить в наши порты, если губернаторы островов согласны на это…»

А они почти все согласны, выгода от американской контрабандной торговли колоссальная! Нельсон – категорически не согласен. Он несколько раз «объясняется» с Хьюзом, тот даже признает справедливость аргументов капитана «Борея», но ситуация практически не меняется.

«Я уведомил всех таможенников, что с определенного дня буду задерживать все иностранные суда у наших островов, но они не придали этому значения, посчитав, что не смогу осуществить свое намерение без их представителей».

Какие представители? Нельсон начинает задерживать суда, и против него ополчаются все, «и губернатор, и таможня, и плантаторы».

Хьюз раздосадован, губернатор Ширли в ярости. Он вызвал капитана к себе и начал гневно выговаривать Нельсону, закончив спич словами: «…старым генералам не пристало выслушивать наставления от офицеров столь юного возраста». Нельсон нашелся с ответом: «Я имею честь быть ровесником премьер-министра Англии (слегка погрешил против истины, он даже почти на год старше Питта Младшего. – М. К.) и считаю себя в той же степени способным управлять кораблем, в какой премьер способен управлять правительством».

Правильные слова нашел Нельсон, нужные. Ширли немедленно замолчал. Впрочем, генерал Ширли для Нельсона не самая большая проблема. Вот приказы адмирала Хьюза он просто обязан был выполнять. Как младший по званию, согласно субординации. Хьюз, вообще-то, легко мог предать строптивого капитана военному суду. Никто бы и слова не сказал, но – не сделал этого. Испугался. Суд состоял в основном из таких же капитанов, как Нельсон. Причем получавших процент с продажи товаров с нарушавших закон кораблей. Они бы Нельсона наверняка оправдали.

Своему другу Коллингвуду он говорит: «Я нарушу либо приказ, либо закон. И я выбираю первое». Он составляет обращение в Адмиралтейство, он даже пишет королю. Островитяне – они как раз больше всего заинтересованы в отмене Навигационного акта – жалуются генералу Ширли и угрожают Нельсону. Капитан «Борея» и его команда вынуждены оставаться на борту в течение нескольких недель, все ждут ответа из Адмиралтейства.

В Лондоне поступили мудро, по-государственному. Во-первых, сообщается, что если дело дойдет до суда, то расходы на защиту Нельсона берет на себя казна. Непрозрачный намек – никакого суда быть не должно. Действия Нельсона в целом одобрены. Одновременно – адмиралу Хьюзу выражается благодарность за его действия по «защите интересов Англии». Классическая история про «сытых волков» и «целых овец».

Какое здесь геройство? Есть оно, есть. Нельсон впервые показал, что он особенный. Вряд ли бы какой-то другой капитан занялся бы подобными делами. Не из-за отсутствия храбрости, просто посчитал бы, что это не входит в круг его обязанностей.

Внешне – выглядит так, будто Нельсон пошел против системы. Не стоит торопиться с выводами. Он выбирал между «приказом» и «законом». Но выбор сделал, только будучи полностью уверенным в своей правоте. Закон-то ведь точно на его стороне. В противном случае никакого «бунта» он бы себе не позволил. Плохо это или хорошо, но Нельсон – убежденный государственник. Интересы страны для него всегда превыше всего. Причем в своих политических взглядах, о чем мы еще поговорим, Нельсон был весьма консервативен.

Он «взбунтовался» потому, что – прав. Здесь мы можем говорить и о черте характера. Если Нельсон считал, что он прав, всегда шел до конца. Даже если был не очень-то и прав. Он наживал врагов и не думал о последствиях. Понятно, что и в Адмиралтействе нашлось немало тех, кому поведение Нельсона сильно не понравилось. «Черную метку» ведь не обязательно ставить, можно просто помнить. Нельсону еще напомнят.

Однако вот что принципиально важно. Нельсон, еще став только капитаном, избрал некую линию. Он ее четко сформулирует в письме герцогу Кларенсу в ноябре 1799-го, будущему «королю-моряку». «У меня есть два главных приказа. Верно служить королю и разбить французов. Что же до всего остального…» «Остальное» выглядит примерно так. Я могу оспорить целесообразность приказа. Я, адмирал Нельсон, нахожусь на месте и лучше знаком с ситуацией.

Некоторые приказы Нельсон будет выполнять так, как хочется ему, какие-то – и вовсе не выполнять. У Нельсона репутация редкого строптивца. И нельзя не признать, что он всегда рассчитывал на то, что громкие победы его «прикроют». По большому счету так и было, хотя правильно он поступал далеко не всегда. «Скверный характер» – приговор, который многие лорды Адмиралтейства вынесли Нельсону еще во время его пребывания в Вест-Индии.

Однако этот самый характер помог ему, причем там же, в Вест-Индии, завоевать любовь офицеров и матросов. Не подчиняется приказам? Зато поступает по справедливости. Да он настоящий герой! Постепенно складывается то, что впоследствии назовут культ Нельсона. Он ведь формировался на основе разных «побед», не только на море.

Для моряков – герой, для остальных – изгой. В домах плантаторов Нельсон персона нон грата. Его не принимают! Никто, за исключением богатого плантатора с острова Невис Джона Герберта. Этого оказалось достаточно.

Глава третья

Женитьба? Наконец!

В конце 1784 года два старых друга, Нельсон и Коллингвуд, встретились на Антигуа. В доме того самого колониального чиновника Джона Моутрея, с которого Нельсон начал свою «борьбу за справедливость». Моутрей, вообще-то, был неплохим человеком, но в его доме имелся и магнит попритягательнее. Жена Моутрея, Мэри.

Красивая, веселая, обаятельная. Все офицеры были влюблены в нее! Коллингвуд и Нельсон исключением не стали. Предположим, сугубо гипотетически, что красотке Мэри пришлось бы выбирать между двумя претендентами. Шансов у Нельсона мало…

Высокий, крепко сложенный и прекрасно умеющий поддержать разговор Коллингвуд, и худой, нескладный, с отметинами от всех перенесенных болезней Нельсон. Последняя малярия еще не до конца отпустила.

Сама Мэри Моутрей впоследствии вспоминала: «Нельсон из-за малярии потерял волосы, и его лысина была так гротескно украшена искусством вест-индского парикмахера, что капитан Коллингвуд сказал ему однажды: “Я просто обязан запечатлеть тебя, Нельсон, в этом парике!”»

Сделал рисунок, на редкость удачный. Нельсон не обиделся, посмеялся вместе со всеми и – тоже нарисовал портрет Коллингвуда. Тоже – хороший. Талантливыми были людьми эти адмиралы. Оба «портрета» сохранились.

…Волосы Нельсон на время потерял, но влюбчивость-то никуда не делась. Мэри Моутрей, разумеется, лишь недостижимый