Четыре года спустя европейские страны и США потеряли интерес к этому региону. Половина населения Косово живет в нищете. Радикальные исламистские группы зарабатывают себе очки «на негативных настроениях, которые рождает беспечность действий международного сообщества». Такие группы взяли под свой контроль распределение «еды, одежды, мест в лагерях для беженцев», а также техники для выращивания местным населением скудного урожая. Это позволяет проводить аналогии с действиями исламистских групп в Афганистане, политика которых известна как «феномен „Талибана“». Характер политики стран Запада после прекращения конфликта в Косово «дает основания полагать, что именно они несут прямую ответственность за создание в Европе своего „Талибана“»{113}.

Ситуации в Косово и Восточном Тиморе не только условно выбраны в качестве наиболее ярких наглядных примеров для понимания новой эпохи гуманитарных интервенций, но также, чтобы продемонстрировать, «как изменяется формат политики и роль ООН» в новых условиях. Политика стран Запада, утверждающая новые международные стандарты поведения, в этих двух случаях свидетельствует об устаревании норм Устава ООН. В новой системе международных отношений вторжение в любую страну без санкций Совета Безопасности становится легитимным. Как справедливо заметил декан факультета общественных и международных отношений им. В. Вильсона Принстонского университета, «ООН и все мы должны сделать четкие выводы из сложившейся практики международных отношений» после вторжения в Ирак, в основе которой лежат кардинально новые принципы{114}.

Как показывают документальные свидетельства, наше беспокойство должны вызывать более серьезные вопросы: каким образом сверхдержавы могут устанавливать международные нормы для обоснования заявляемых ими «суверенных прав на использование военной силы» по собственному усмотрению (слова Колина Пауэлла) и каким образом даже недавние события могут реконструироваться в интересах отлажено действующих доктринерских систем. Именно на этом стоит сконцентрировать свое внимание, особенно тем, кто всерьез думает о будущем.

ПОТРЕБНОСТЬ В НОВЫХ КОЛОНИЯХ

По мере развития кризисной ситуации в Восточном Тиморе и в Косово на протяжении 1999 года Колумбия заняла место Турции в качестве основного потребителя вооружений США. Не трудно понять причины: к этому моменту основные цели государственного террора в Турции были достигнуты, а в Колумбии еще нет. На протяжении 1990 года и в новую эпоху Просвещения Колумбия демонстрировала, очевидно, самые низкие показатели соблюдения прав человека в Западном полушарии и вместе с тем стала главным потребителем военной помощи США на полушарии. Эта четкая взаимозависимость не вызывала бы ни у кого настороженности, если бы стала известной за пределами ученой среды и диссидентских кругов.

Репрессивные меры в отношении населения Колумбии включали такие способы, как выселение людей с территории их проживания посредством применения боевых химических отравляющих веществ (называемые «дезинфекцией») под видом кампании по борьбе с наркотиками, во что мало кто может поверить.

Один из ведущих исследовательских центров отметил, что «существуют скандальные, провокационные факты того, как политика США по контролю над производством наркотиков позволила укрепить систему, которая на локальном уровне внутри колумбийского общества обеспечивала интересы безопасности и экономические интересы США за рубежом»{115}. Многие криминалисты и международные обозреватели считают такую оценку ситуации сильно заниженной. Более детальное рассмотрение проблемы помогает понять, почему действия, финансируемые США, осуществляются с большим энтузиазмом и рвением, даже когда они хронически не приводят к изначальной цели борьбы с наркотиками, и почему получают недостаточное финансирование меры, такие как запрет и лечение, которые общепризнанно считаются гораздо более эффективными.

Губернаторы регионов, пострадавших от такой политики, совместно с крестьянами и активистами правозащитных организаций выступили с предложениями уничтожить вручную плантации коки и мака и поддерживать выращивание альтернативных культур, но это не возымело действия. Тем временем почва была отравлена химикатами, используемыми при «дезинфекции», увеличился процент детской смертности, а обездоленные разрозненные группы жертв страдали от отравлений и испытывали неимоверную боль.

Крестьянская агрокультура основана на глубоких традициях знания и опыта, накопленных за многие столетия, как правило, передаваемых от матери к дочери. Несмотря на значительность этого достижения человека, его конструкция очень хрупка и может быть безвозвратно утеряна в течение жизни одного поколения. Традиционная крестьянская культура Колумбии уничтожается вместе с редчайшим богатством биоресурсов этой страны. Кампезинос — местные этнические группы — и афроколумбийцы пополняют миллионные трущобы и лагеря временного содержания. С уходом с земель коренных местных жителей транснациональные компании могут беспрепятственно опустошать все имеющиеся в горных массивах залежи угля, добывать нефть и другие ресурсы. Остаток земли, лишенный богатства своих недр и биологического многообразия природы, можно, вероятно, использовать под строительство ранчо для обеспеченного класса или для сельского хозяйства, работающего на экспорт. Хорошо информированные аналитики и различные наблюдатели описывают программу Вашингтона по «дезинфекции» как новый этап исторического процесса отделения бедного крестьянства от их земли в интересах иностранных инвесторов и верхушки колумбийского общества.

Как многие точки земного шара, где царят беспорядки и государственный террор, Колумбия вместе с тем занимает лидирующие позиции по производству нефти и является крупнейшим экспортером этого сырья. То же самое можно сказать о Чечне, Западном Китае, диктаторских режимах Центральной Азии. Этот список можно дополнить многими другими странами, где после событий 11 сентября 2001 года под предлогом «войны с террором» и в ожидании одобрения из Вашингтона резко возрос уровень насильственных действий государства. Правозащитные организации и Государственный департамент США пришли к единому мнению, что ответственность за подавляющее большинство вспышек насилия в Колумбии можно возложить на совесть военных и полувоенных структур, которые представляют собой «шестую дивизию» колумбийской армии, состоящей из пяти дивизий. Это, по мнению правозащитной организации «Хьюман райтс уоч», вызвано тесной связью регулярных формирований и различных военизированных структур. Количество преступлений, приписываемых нерегулярным военизированным формированиям, увеличивалось по мере того, как совершение преступлений становилось прерогативой частных, локальных групп (что диктовала неолиберальная политика). Эта тенденция была весьма распространена: сербские власти использовали добровольческие группы милиции на территории бывшей Югославии, Индонезия — в Восточном Тиморе, турецкие власти — на юго-востоке своей страны, а также многие другие прибегали к данному «эффективному» средству. Повышение значимости использования малых вооруженных групп характерно также для международных конфликтов. Контроль над проведением ранее упомянутых операций по «дезинфекции» почвы в Колумбии осуществляли «частные» компании, в состав которых входили военные, американские боевые офицеры, работающие по контракту на Пентагон. Это распространено по всему миру и позволяет США избегать прямой ответственности.