Этот высокомерный герцог способен плакать над травмой лошади, когда с его богатством мог бы купить сотни таких же?

Кэролайн взглянула на него через стол.

– Вы всегда любили лошадей?

Он рассмеялся, сверкнув белоснежными зубами.

– Думаю, да. В детстве я нередко пропускал уроки, и мой домашний учитель знал, что может найти меня в конюшне. Я до сих пор считаю, что книга о чистокровных лошадях интереснее латыни и древнегреческого языка.

Его детство заинтересовало Кэролайн – возможно потому, что ее юные годы были такими тусклыми.

– У вас есть братья и сестры? – спросила она, с наслаждением вдыхая запах цветов и свежескошенной травы, который доносил ветерок сквозь открытые окна.

– Есть старшая сестра, – с готовностью ответил Николас. – Она замужем за баронетом, и у них три дочери. Чарлз работает в военном министерстве в должности, о которой не принято упоминать.

Лишенная в детстве семейного тепла, Кэролайн почувствовала зависть, услышав, с какой любовью Николас говорил о своих родственниках.

– А ваша мать?

– Она обычно проживает в Кенте, в Роудей-Холле, но иногда приезжает в Лондон. – Он насмешливо приподнял бровь. – У нее очень сложный характер, и, должен признаться, я стараюсь поменьше контактировать с ней. Я, разумеется, люблю и уважаю ее, но она все время старается устроить мою жизнь на свой лад.

Отец Кэролайн и тетя тоже постоянно вмешивались в ее жизнь, и это ей не нравилось, поэтому она отнеслась к признанию Николаса с пониманием.

– По крайней мере, вы герцог и никто не может заставить вас делать что-то против воли, – тихо сказала она.

Николас посмотрел на нее спокойным взглядом.

– Я понимаю ваши чувства, однако не стоит заблуждаться. У нас у всех есть обязанности, которые не доставляют нам удовольствия. Поверьте мне, титулы не дают карт-бланша делать все, что угодно. – Он выгнулся в своем кресле, напоминая пантеру, потягивающуюся после сна в жаркий полдень. – Вы говорили, что ваша тетя умерла. А как отец?

Справедливый вопрос. Ведь она интересовалась его семьей. Кэролайн покачала головой:

– Он по-прежнему живет в Йорке, и по взаимному соглашению мы не общаемся друг с другом. Отец всегда хотел сына.

– А! – Николас одним этим звуком выразил полное понимание.

Воспоминание о недавнем визите Фрэнклина вызвало у Кэролайн неприятное чувство, и она с трудом подавила дрожь.

– Кузен моего мужа, нынешний лорд Уинн, – единственный, кого можно было бы назвать родственником, но мне не хочется считать его таковым.

Должно быть, выражение ее лица было слишком красноречивым, поскольку Николас сдвинул брови. Сидя в своем кресле в расслабленной позе, он непроизвольно принял высокомерный вид, как будто был способен изменить положение вещей.

– Он создает вам трудности?

– Пытается, – призналась она.

– Могу я чем-то помочь вам?

– Думаю, не стоит. Я вполне самостоятельная женщина.

Некоторое время они пристально смотрели друг на друга, затем Николас улыбнулся.

– Я не уверен на этот счет, – сказал он и тихо добавил: – Знаю только то, что мне нравится находиться здесь с вами. Тут, – он обвел рукой уютную комнату и стол, все еще уставленный блюдами, – так хорошо.

Какие простые и в то же время значительные слова! В них не было ни кокетства, ни попытки обольщения, как она ожидала. В них чувствовалась искренность.

– Хорошо? – Кэролайн вопросительно выгнула бровь и улыбнулась в ответ.

Герцог Роудей с бокалом вина в руке откинулся в своем кресле, вытянув длинные ноги.

– Мне кажется, это подходящее слово. По-вашему, следовало бы сказать иначе?

– Нет. – Ответ последовал без промедления, прежде чем она успела подумать.

Воспоминание о том необычайном наслаждении, которое он доставил ей днем, не покидало ее до сих пор. Несколько раз Кэролайн ловила себя на том, что смотрит на Николаса через маленький стол и не может поверить, что перед ней тот самый скандально известный герцог, о котором все говорят. Ее поражало, что он совсем не такой, как она ожидала. Он, конечно, был обаятельным распутным повесой, но при этом его нельзя было назвать эгоистом, стремящимся лишь получать удовольствие. Днем, в спальне, он знал, что она позволит ему овладеть ею, однако ограничился тем, что только ласкал ее, хотя сам был крайне возбужден. Он понял, что она боится и нервничает, и потому проявил удивительную деликатность, которой она не ожидала от него.

Деликатный повеса... Это весьма любопытная грань его личности.

Она не знала, чего еще можно ожидать от него. Возможно, сексуальные откровения – не единственное, что ждет ее на этой неделе.

– Утром мы можем совершить конную прогулку к реке, если хотите.

Кэролайн вздрогнула, прервав свои размышления, и почувствовала, что щеки ее слегка покраснели.

– Я в вашем распоряжении. Николас улыбнулся.

– Мне нравится, как это звучит, миледи. Хрипловатый оттенок в его голосе смутил ее.

– Я имела в виду... – резко начала она и замолкла. Она действительно имела в виду то, что сказала.

Кэролайн не умела вести разговор в шутливом тоне. У нее было слишком мало практики для этого.

– Иногда я выражаюсь слишком прямолинейно. Это мой недостаток, – призналась она. – Тетя часто упрекала меня за это, хотя гувернантка одобряла свободное выражение мыслей. Я могу высказаться очень резко. Возможно, эта черта характера возникла в связи с тем, что, будучи ребенком, я много времени проводила в одиночестве, и у меня не было необходимости лгать самой себе. Теперь я стараюсь в обществе быть сдержанной.

Николас откинулся на спинку кресла с непроницаемым выражением лица.

– Я завидую вам, можете верить или не верить.

– Завидуете чему?

– Тому, что вы имели возможность уединиться в юные годы, и вашей способности прямо высказывать свое мнение. А я с колыбели был под постоянной опекой как наследник герцогства, и, поверьте, обучался вежливым речам, как только начал говорить. Вместе с титулом приходит определенная ответственность и неизбежная критика со стороны общества.

– Я не думала об этом. – Кэролайн склонила голову набок, изучая его. – Трудно испытывать сочувствие к тому, кто красив, богат и знатен. Но ведь во всем есть отрицательная сторона, я полагаю.

– Столь же трудно испытывать сочувствие к женщине, которая очень красива, имеет состояние, и могла бы выбрать себе любого мужчину в Лондоне, но, вероятно, у нее есть свои демоны, заставляющие вести замкнутый образ жизни.

Его утверждения были очень близки к истине. Да, Эдвард лишил ее возможности жить полноценной жизнью.