чьи это руки, и не сопротивлялась, когда одна из них скользнула по шее, потом по груди, потом пробежала по всему телу. Пока губы Педро закрыли ей рот горячим поцелуем, вторая рука, взяв ее руку, пригласила прогуляться по его телу. Тита робко погладила твердые как сталь мускулы и точно высеченную из гранита грудь Педро. Ниже пульсировала под бельем пламенная головня. Тита тут же отдернула ладонь, испугавшись не того, к чему вдруг прикоснулась, а окрика матушки Елены:

— Тита, ты где?

— Я здесь, мамочка, иду в туалет.

Опасаясь, как бы мать не заподозрила неладное, Тита быстро вернулась в гамак и всю ночь промаялась от нужды, усиленной желанием иного рода. Но ее жертва оказалась напрасной. На следующий день матушка Елена, которая уже, казалось, забыла, что хотела отправить Педро и Росауру в Сан-Антонио, приказала им собираться. Через три дня молодая семья покинула ранчо.

Внезапное появление матери отвлекло Титу от воспоминаний. Девушка даже выронила колбасу. Она всегда подозревала, что матушка Елена умеет читать мысли. За ней на кухню, безутешно рыдая, вбежала Ченча.

— Не плачь, деточка! Не могу смотреть, как ты плачешь! Что случилось?

— Так это, Фелипе вернулся, грит, помер он!

— Что-что?! Кто помер?

— Так это, малыш.

— Какой малыш?

— Ну как какой? Внучок ваш. Он что ни ел, все ему хуже и хуже становилось. Так и отдал Богу душу!

В голове Титы точно рухнул тяжелый шкаф со всей кухонной утварью. Она подскочила на месте как ужаленная.

— Сядь и работой. Не смей плакать! Бедное создание, надеюсь, что Господь сподобит его славы Своей. А нам горевать некогда, вот еще сколько дел не переделано. Сперва закончи, а потом делай что хочешь. Но только не плакать! Слышишь?

Тита почувствовала, как всем ее существом овладевает ярость. Она не отвела глаз под прицельным взглядом матери, только руки все это время тискали забитую фаршем кишку. И, когда та замолкла, не подчинилась приказу, а схватила все колбаски, что попались под руку, и принялась ломать их на мелкие кусочки, крича так, как будто с нее живьем сдирали кожу:

— Вот! Посмотрите, как я обойдусь с вашими приказами! Хватит с меня! Устала я вам подчиняться!

Матушка Елена подошла, схватила со стола деревянную поварешку и ударила Титу по лицу.

— Это вы виноваты в смерти Роберто! — крикнула Тита и убежала, вытирая кровь, хлещущую из сломанного носа. Она схватила птенца и банку с червяками и забралась в голубятню.

Матушка Елена приказала убрать лестницу, чтобы Тита осталась там на всю ночь. А сама вместе с Ченчей в полном безмолвии закончила набивать чорисо. И как ни старалась она не оставлять воздуха внутри, спустя неделю, когда колбаски достали из подвала, где они сушились, в них кишмя кишели черви.

На следующее утро она послала Ченчу за Титой. Она и сама бы это сделала, но пуще смерти боялась высоты. От одной мысли, что придется карабкаться по семиметровой лестнице, да еще и открывать маленькую дверцу наружу, ей становилось дурно. Поэтому проще было разыграть оскорбленную гордость и отправить за Титой кого-нибудь другого. Хотя, видит бог, ничего ей так не хотелось в тот миг, как ворваться в голубятню, схватить мерзавку за волосы и стащить ее вниз.

Ченча обнаружила Титу с голубем в руках. Она, казалось, так и не поняла, что птенчик околел, и все еще пыталась скормить ему червяка. Судя по всему, он и умер-то оттого, что съел слишком много. Взгляд у Титы был отсутствующий, а на Ченчу она посмотрела так, будто видела ее впервые.

Спустившись вниз, Ченча доложила, что Тита вроде как помутилась рассудком и не хочет покидать голубятню.

— Что ж, если она спятила, пусть отправляется в сумасшедший дом. Этот дом — не для сумасшедших.

И действительно, тут же послала Фелипе к доктору Брауну, чтобы тот отвез Титу в лечебницу. Доктор, придя и выслушав версию матушки Елены, тут же полез на чердак.

Он нашел Титу обнаженной, с разбитым носом, с ног до головы перепачканной голубиным пометом. Несколько перышек прилипло к коже и волосам. Увидев доктора, она бросилась в угол и свернулась там в позе эмбриона.

Никто не знает, что сказал доктор за те долгие часы, которые провел с ней на чердаке.

Но под вечер он спустился вместе с Титой, уже одетой, усадил ее в свою коляску и увез. Ченча, в слезах бегавшая вокруг, едва успела накинуть Тите на плечи огромное покрывало, которое та вязала долгими бессонными ночами. Оно было таким большим и тяжелым, что не поместилось в коляску. Но Тита вцепилась в него с такой силой, что ничего не оставалось, как позволить ему волочиться за экипажем, застилая едва ли не километр дороги, подобно длинному шлейфу подвенечного наряда. На это покрывало Тита пустила все нитки, которые попадались ей под руку, и теперь оно, словно гигантский калейдоскоп, переливалось всеми цветами, оттенками, формами и текстурами в клубах пыли.

Продолжение следует…

Рецепт шестой:

зажигательная смесь для спичек

Глава VI

Июнь

Зажигательная смесь для спичек

ИНГРЕДИЕНТЫ: